Победы каждое желает!
Душа от этих дрязг устала
И постепенно погибает.
Великий грех – с собой покончить,
Его свершаем все же мы,
И… хочет кто или не хочет,
Но побеждают силы тьмы!
Служитель Света все ж обязан
Стараться жить, хоть мир не мил!
Что ж, попытаюсь удержаться…
Вот только бы хватило сил!
– Как ты думаешь, что это? – теперь уже задал вопрос вошедший.
Завлаб пожал плечами:
– Стишки. Причем не в моем вкусе.
– Это написано шефом. Нашел в его бумагах, которые он мне передал на время своего отсутствия. Видимо, по рассеянности вложил туда и это.
– Надеюсь, ты не стуканешь ему о моем личном впечатлении? Вообще-то, очень хорошие стихи. Последнее можешь передать.
– Ты ничего не понял. Это депрессия. Причем уже достаточно глубокая.
– А ты что, психиатр?
– Не я. Моя жена… Депрессия – страшная болезнь, которую шеф, пока мог, выдавливал из себя вот так, – кивнул в сторону папки, – на бумагу. Сколько дней его уже нет на работе?
– Ты меня спрашиваешь?
– Почти две недели… Срочно едем к нему.
– Успокойся. Я уже сегодня говорил с ним по телефону.
– Ну и?
– Чувствуется, что человек болен, но… жив. Да ты сам можешь поговорить. Связать? – стал набирать номер.
– Не надо. Надо ехать. Причем срочно.
– Слушай, из-за фантазий твоей жены…
– Уважаемый завлаб! На этот раз я сказал не для обсуждения, а для исполнения. Немедленно в мою машину.
– Понял. Еду.
Уже подъезжая к роскошному особняку директора, зам по науке не выдержал:
– Если его состояние – неизбежное последствие проделанной ему операции, то перспективы нашего Института весьма призрачны…
– Не каркай…
Все двери здания оказались открытыми. Коллеги переглянулись. Зам по науке, поднимаясь с завлабом на верхний уровень особняка, удивленно заметил: «Нигде никакой прислуги». Наконец, вошли в комнату, где первой бросилась в глаза петля, привязанная к люстре. Под ней кресло. Рядом с креслом телефон. В кресле скрюченный, трясущийся, постанывающий человек, поджавший под себя ноги. Услышав шум входящих людей, человек медленно поднял голову. В неухоженной внешности с трудом узнавался Шевронский…
Но все это было давно позади. А сегодня преуспевающий академик продолжал давать пресс-конференцию.
– Газета «Таймс». Господин Шевронский, все понимают, что ваше могущество обеспечивается монополией на «Средство Макропулоса». Сколь значительна доля усилий и средств, уходящих на обеспечение секретности работы Института и клиники?
– Отвечу коротко – доля эта весьма и весьма значительна. У нас, конечно, есть свои секреты фирмы, которые мы тщательнейшим образом охраняем, – Зуброву на ухо шепотом: «Заканчивай».
– Господа, время, отведенное для пресс-конференции, подошло к