– Что вы тут потеряли? – подходя ближе, спросил Иван Дмитриевич.
– Пустяки. Полтинничек обронил.
– Тоже деньги. Помочь вам?
– Не надо. – Куколев подозрительно сощурился. – И давно вы за мной наблюдаете?
– Только что подошел. Ну как, нашлась Марфа Никитична?
– Пока нет.
– Но вы были у брата на городской квартире?
– Послушайте, почему вас так это интересует?
– Странный вопрос, Яков Семенович.
– Не более странный, чем наша с вами встреча. Как вы здесь очутились?
– А что вас удивляет? Гуляю с сыном. День воскресный, решили насобирать грибов.
– Куда же вы собираетесь их класть? Я не вижу корзины.
– Да хоть сюда можно, – помахал Иван Дмитриевич бывшим Фомкиным узилищем.
– Вы всегда ходите по грибы с птичьей клеткой?
– Спросите еще, не ношу ли я воду в решете. В клетке сидел щегол.
– И где он теперь?
– Мы его выпустили.
– Чтобы освободить место для грибов?
– Получается, так. Хотя, конечно…
– А грибов не нашли?
– Нет, нашли, – покосился Иван Дмитриевич на Ванечку. – Нашли хорошие грибочки.
– Тогда, простите, где же они?
– Я их выбросил.
– Нашли, говорите, хорошие грибочки и выбросили?
– Да, пришлось.
– Чтобы вместо них опять посадить щегла, за которым вы в настоящий момент и охотитесь. Понимаю, – кивнул Куколев. – Вот теперь наконец вы мне всё очень доступно объяснили. В логике вам не откажешь. Каждый ваш последующий поступок легко и естественно вытекает из предыдущего, а взятые вместе, они просто поражают своей целесообразностью.
– Вы не верите мне? – растерялся Иван Дмитриевич.
– А вы на моем месте поверили бы?
– Но зачем я врать-то стану?
– Кто вас знает. Помнится, вчера вы мне и за красненькую поверить не захотели.
Иван Дмитриевич улыбнулся:
– У вас не было свидетелей.
– А у вас есть?
– Пожалуйста, сын подтвердит… Ванечка, скажи дяде Яше.
Но тот опустил головку и мстительно молчал, ни в чем не желая помогать своему обидчику. Недаром считалось, что характером Ванечка пошел в отца.
– Не учите ребенка говорить неправду, – усмехнулся Куколев. – Лучше скажите честно, кто поручил вам шпионить за мной.
– Чего-о?
– Скажите, и я даю слово: это останется между нами.
– Яков Семенович, дорогой…
– Не скажете, – предупредил Куколев, – я всё равно узнаю. Вам только хуже будет.
– Вы с ума сошли! – рассвирепел Иван Дмитриевич.
Вдруг его осенило:
– Шагов полста всего, Яков Семенович, – там они и лежат.
– Кто «они»? – встрепенулся Куколев.
– Кто-кто!