Дом свиданий. Леонид Юзефович

явился на службу, как к нему подошел Федя Шитковский, тоже полицейский агент, причем из лучших. Одно время они соперничали за славу самого лучшего, но Шитковский не совладал. Против Ивана Дмитриевича кишка у него оказалась тонка. Года два он продержался на вторых ролях, а теперь, как бывает после неудачи с людьми самолюбивыми, всё дальше уходил в тень безвестности и чуть ли не отшельничества, если это можно сказать о полицейском агенте. В то же время Иван Дмитриевич знал, что Шитковский ревниво следит за его успехами и при случае не упустит возможности подгадить счастливому сопернику.

      – Спишь долго, Ваня, – сказал тот. – Начальство тебя ищет.

      – Ничего, обождут, – отвечал Иван Дмитриевич, гадая, кто первым успел ему напакостить: сам Яков Семенович или его сноха.

      – Слух пошел, богатое дельце для тебя припасли. Не возьмешь меня в напарники? По старой дружбе. А, Ваня?

      Скажи это кто-нибудь другой, Иван Дмитриевич отнесся бы к произнесенным словам как к чему-то само собой разумеющемуся, – но от Шитковского ничего хорошего ждать не приходилось. Издевается, не иначе.

      – Шел бы ты! – сказал Иван Дмитриевич.

      Тут подскочил другой агент, Гайпель, и с тем же известием: ищут, мол.

      Это был заполошный молодой человек из бывших студентов, тощий и бестолковый. В полицию его пристроили родственники. Они помогли с маху перескочить нижние ступени служебной лестницы, так что, прослужив без году неделя, он по рангу стоял вровень с Иваном Дмитриевичем, которому никто никогда не помогал.

      Правда, сам Гайпель признавал эту несправедливость. Он почитал Ивана Дмитриевича за старшего, не стеснялся принародно обратиться к нему за советом и всегда при нем подчеркивал, даже преувеличивал свою неопытность и плохое знание жизни. В его обязанности входило наблюдение за проститутками. Преступления, где замешаны были девицы, промышляющие горизонтальным ремеслом, поступали на дознание к Гайпелю, и действительно, в этой сфере помощь Ивана Дмитриевича не имела цены. Тут он неизменно руководствовался древним правилом: когда мужчина стреляет, женщина заряжает ему ружье. Это правило допускало различные толкования, от скабрезного до буквального.

      – Идите, идите, – торопил Гайпель. – Уж за вами на квартиру посылали.

      – А в чем дело, не слыхал? – спросил Иван Дмитриевич, отведя его подальше от Шитковского.

      – Купца какого-то в гостинице отравили.

      Иван Дмитриевич разом повеселел:

      – И всего-то?

      – Отравили купчину, – в тон ему весело подтвердил Гайпель.

      – А ты чего радуешься?

      – Меня тоже искали, – сказал Гайпель, которого начальство редко баловало своим вниманием.

      – Ты-то им на что?

      – Гостиница, Иван Дмитриевич, известная – «Аркадия». Это ведь даже не гостиница, а дом свиданий. Вроде как по моей части.

      Прежде чем вкрадчиво, с нарочитой церемонностью профессионала, знающего себе цену, постучать в дверь высокого кабинета, Иван Дмитриевич спросил:

      – Фамилию