Пирующие люди не обратили внимание на вошедшего паренька. Некоторое время Савва привыкал к свету, а затем увидел длинный стол, заставленный едой и вином; на блюдах лежали жирные куски свинины, бараньи бока, телячьи ноги, гуси и куры.
«Нынче ведь Успенский пост», – машинально подумал Савва.
Однако сидящий в этой корчме народец явно не отличался благочестием. У всех людей имелось при себе оружие, на их пьяных раскрасневшихся лицах были видны рубцы и шрамы.
Савва решил убраться от греха подальше и задержался лишь для того, чтобы удостовериться, здесь ли его друг. Полкан сидел за столом, беседуя с тщедушным остроносым мужичком, и Савву, казалось, не замечал.
Тут в корчму вошел высокий широкоплечий мужик в старом замызганном кафтане. Он бросил на стоящего у порога юношу мрачный взгляд и вдруг завопил:
– Ты …! Мать твою! Ты … здесь! Душу выну!
За столом все замолчали и с удивлением воззрились на вошедшего мужика.
– Никак Селезень до чертей допился? – воскликнул сиплым голосом собеседник Полкана.
Селезень тем временем замахнулся рукой на Савву, тот испуганно шарахнулся в сторону, и мужик с грохотом рухнул на пол. Грянул дружный смех.
Помотав головой, Селезень попытался подняться.
– Признал я, признал сосунка, – бубнил он, сопровождая свое ворчанье забористой бранью. – Он Свища и Куланду прикончил, а его товарищ Курдюка порешил.
Остроносый с любопытством глянул на Савву.
– Неужто сей недомерок со Свищом справился?
Встав наконец на ноги, Селезень, ударил себя кулаком в грудь.
– Провалиться мне, Хрипун, в преисподнюю, коли я соврал! Они ватагу мою со света сжили!
Сидящие за столом люди грозно зашумели.
– Тихо вы! – крикнул Хрипун, и сразу же наступила полная тишина.
– Как все случилось? – обратился Хрипун к Савве, но тот не имел сил выдавить из себя хотя бы слово.
– Дозволь, Хрипун, я поведаю, как все было, – вмешался Полкан.
Хрипун кивнул.
Полкан неторопливо поднялся из-за стола, понюхал табак, громко чихнул и начал повествование о схватке в лесу. Он почти не соврал, разве что умолчал о затаившемся в кустах с самопалом Афоне Зайце. Из рассказа Полкана выходило, что Савва один справился с двумя татями.
– Слыхал, Хрипун! – воскликнул Селезень. – Они лишили жизней моих товарищей!
У Саввы от страха душа ушла в пятки, ибо он был уверен в том, что тати учинят над ним расправу. Однако неожиданно для юноши на его защиту встал Хрипун:
– Ну, лишили! Что ж им надобно было дожидаться, покуда вы им головы снесете?
– Да, ты никак взял сторону чужаков супротив своих? – удивился Селезень.
– Я за справедливость! – торжественно возвестил Хрипун. – Вы напали первыми и вчетвером не сумели двоих одолеть. Кто же в том виновен,