Я потерла запястье, словно бы хранившее прикосновение герена, и еще раз осмотрела блюда, внезапно подумав, что и они, возможно, не дотягивают до высоких столичных стандартов.
– Заменишь меня? – попросила я, и Виктор, кивнув, пошел за стойку.
А я, взяв увесистый поднос, поднялась по лестнице, постучала и, толкнув дверь попой, вошла в комнату. Гарольд Шпифонтейн, прикрыв глаза, лежал на кровати, а гусь, которого я крутила из полотенца добрых полчаса, валялся на полу, отброшенный безжалостной рукой.
– Ужин, – сухо сказала я.
Поставив поднос на столик у камина и усадив гуся на стул, я ушла, хлопнув дверью.
***
Гарри приоткрыл глаза и посмотрел на еду, оставленную трактирщицей. Девушка, которая видно и есть та самая Кэти, оказалась очень миленькой. Невысокая, аппетитная, вся такая чистенькая, словно с картинки, золотисто-рыжие волосы заплетены в косы и уложены на затылке, но упрямые кудряшки выбивались на висках и надо лбом. Она предупредила о низкой балке, но он не слушал, занятый своими мыслями, и потом так искренне всполошилась, словно бы и правда волновалась о нем.
Вряд ли кого-то в столице взволновал или огорчил его отъезд. Быть может, Руальда вздохнет одинокой ночью, но, скорее всего, она нашла ему замену, когда еще не улеглась пыль от колес его экипажа.
А ведь всего этого можно было так легко избежать…
Огурчики пахли на всю комнату, вытесняя мысли и о Руальде, и о подлом Петере, и о Владыке, который не захотел понять его щекотливую ситуацию и просто отослал Гарри с глаз долой. Было совершенно невозможно страдать в одной комнате с этими коварными огурцами… И ладно если б они одни! Остальные блюда пахли и выглядели не менее соблазнительно. По румяным ребрышкам стекала густая красноватая подлива, хлеб будто нарочно повернули к нему хрустящей корочкой, а глиняная кружка запотела от чего бы там в нее не налили.
Кэти старалась, готовила, тащила это все наверх. Будет невежливо хотя бы не попробовать.
Вздохнув, Гарри сел, глядя на искушение, а потом и вовсе встал, подошел к столу и стянул один огурчик.
Захрустев, он зажмурился от удовольствия и, уже не сомневаясь, опустился в удобное кресло и снял крышку с горшочка. Аромат грибов и картофеля рванул вверх, и рот наполнился слюной от предвкушения удовольствия.
Покончив с едой, Гарри сыто отвалился от стола и выдохнул, благосклонно глядя на гуся из полотенца, который почему-то оказался на стуле напротив. Кормили тут, надо признать, божественно. Даже его тоска куда-то ушла, сменившись твердым решением решить возникшую проблему. Дракон он, в конце концов, или нет?
В столице за каждым шагом исконников следили и репортеры, и светские сплетники, и просто зеваки. Здесь же, в Кастрюльках, он может творить что угодно, не опасаясь, что это станет известно Владыке. Он проведет этот месяц с пользой, а потом утрет нос всем недоброжелателям, вернувшись в столицу и наглядно продемонстрировав, что все слухи, распускаемые про него, – подлая ложь.
Поднявшись