…Дома он раздел Вассу, уложил ее в кровать. Но уснуть она долго не могла. Вертелась с боку на бок, сдерживала стоны, то сжималась, съеживалась в клубочек, то принималась потягиваться. Замирала, затихала, а потом ее по новой начинала крутить какая-то неведомая сила…
Рэм
Он открыл глаза, когда за окном начало светать. Васса, кажется, спала.
Рэм осторожно вылез из-под одеяла, принялся тихо собираться.
– Ты куда? – глухо произнесла Васса. Все-таки он разбудил ее!
– К археологам-спелеологам нашим, к любителям древностей, – отозвался Рэм.
– Зачем?
– На фиг разбить этот портал… Если это действительно он, то ничего хорошего.
– Портал? – пробормотала Васса.
– Да. Портал. Кротовая нора. Устройство, с помощью которого можно проникнуть в самые дальние уголки Вселенной. В заданную точку… буквально за долю секунды. Время и расстояние там не имеют значения…
– Погоди, так это не выдумка фантастов? – с недоумением произнесла Васса. Села в постели, отбросила волосы с лица. Одеяло сползло вниз. Она и вправду сильно похудела со всеми этими путешествиями. Стала тонкой-тонкой, изящной, как статуэтка из фарфора. И волосы ее – рыжие, длинные, вьющиеся – напоминали медное облако, перетекающее с головы на плечи, на спину…
Рэм действительно не мог понять, какой ему нравилась Васса – аппетитной пышкой или такой вот тоненькой… Ведь Васса – это больше, чем тело. Васса – сама стихия, что ли? Зачем сравнивать, что лучше: весна или осень, утро или вечер, солнце или луна… Всякое природное явление имеет свою притягательность.
У Вассы была очень нежная, очень гладкая кожа. Напоминающая какую-то ткань – шелк или атлас. Ладони Рэма никогда не уставали скользить по этой коже, это было отдельное тактильное наслаждение. Волосы Вассы отчетливо пахли липовым цветом. Так всегда казалось Рэму. Именно это он называл «не могу надышаться тобой».
Плечи Вассы холодные, а внутренняя поверхность бедер горячая. Этот контраст тоже ужасно заводил. А еще Рэму нравилось, какая Васса по утрам, спросонья: сначала лениво позволяет к себе прикасаться, почти не реагирует, когда Рэм вертит ее в руках, но затем постепенно она начинает отзываться.
Может, все бросить сейчас, отодвинуть дела на потом и нырнуть к Вассе под одеяло? Рэм знал, что его ждет: сначала сонная и медлительная прелюдия, сопровождающаяся сбивчивым бормотанием, потом слова исчезнут и станет слышно только глубокое дыхание – свое и Вассы. Полная сосредоточенность на процессе. С какого-то момента слова вновь вернутся в виде коротких указаний, далее пойдет уже непрерывная и отчаянная мольба, переходящая в один долгий и едва слышный стон на двоих.
Вечером или днем все происходило как-то иначе, так виделось Рэму. Когда близость казалась отчетливой и ясной, осознанно долгой, иногда сложной, иногда причудливой, и не вызывала никакого зыбкого забытья, зато финал воспринимался остро, почти до крика.
…Рэм некоторое время стоял в раздумьях у кровати, затем спохватился, мысленно отругал