Когда дверь за Олимпией закрылась, Брент, нахмурившись, медленно поднялся на ноги.
– Куда это она? – спросил он.
– Я думаю, на кухню. Чтобы поговорить с Молли, помощницей кухарки, – высказал предположение мальчуган.
И тут Брент обратил внимание на ярко-красный след от ладони на щеке Томаса. Судя по всему, Молли сильно ударила мальчика за какой-то незначительный проступок. Такое поведение Брент не мог допустить в своем доме. Он направился к двери, решив поговорить с Молли. И еще он подумал, что леди Уорлок слишком много на себя берет, вмешиваясь в отношения между его слугами.
Едва граф вышел в холл, как до него снизу, из кухни, донеслись женские крики. Брент шагал вниз по лестнице, потом резко остановился. На полу, распластавшись, лежал Уилкинз. Рядом с его телом возвышался крепкий на вид мужчина.
– Что с ним случилось? – удивился Брент.
– Он попытался не пустить в дом леди Олимпию, – объяснил мужчина.
Не успел Брент спросить, что незнакомец имел в виду, как из кухни донесся новый взрыв криков. Всерьез забеспокоившись, граф помчался на крики, забыв предупредить топавших у него за спиной Томаса и служанку, чтобы не следовали за ним. Ворвавшись в кухню, Брент увидел, как одна из его служанок кидается на Олимпию. Он уже собрался броситься ей на помощь, как вдруг сообразил, что его помощь не требовалась, так как дама защищалась с завидным умением.
Был большой соблазн постоять в стороне и понаблюдать, как леди Олимпия – баронесса! – дралась с кухонной прислугой, но Брент все же решил остановить их. Единственной проблемой оказалось то, что он не знал, как это сделать, – ему еще ни разу не приходилось разнимать разъяренных женщин. Когда же Брент сделал шаг в их сторону, резкий рывок за фалду сюртука остановил его. Обернувшись, он увидел Томаса.
– Я бы подождал, милорд, – сказал мальчик.
– Но мне не хочется, чтобы леди Олимпия пострадала! – возмутился граф.
Томас фыркнул:
– Она хорошо держится. И можно не беспокоиться: старушка Молли скоро выдохнется.
Брент подумал, что это чистейший абсурд – слушать советы мальчишки, который чистил ему обувь, но тут Олимпия ловко прижала толстую Молли спиной к стене. И столько злобы и ненависти было в побагровевшем лице служанки… Как же могла эта женщина работать у него, если испытывала такую ненависть к тем, кого обслуживала?
– Вы сколько угодно можете дерзить, моя дорогая, – сказала Олимпия, – но я вообще-то баронесса. И напоминаю вам: нападение на представительницу аристократии влечет за собой серьезное наказание. – Она утвердительно покивала головой, увидев, как Молли