Ну, на людях все могло выглядеть и по-другому, но Лиля-то попала в такой момент, когда все полезло наружу. А всерьез ее – можно хоть сто раз повторить это – никто не принимал. Хоть на что-то муженек сгодится.
– Я не видела у них счастья. Крепкий дом, любовь со стороны Питера, спокойствие – внешнее… Алисия, почему могло так получиться?
– Ты про Эдмона и Амалию?
– Да.
– Не знаю. Но вот то, что они держали свои отношения в тайне, неудивительно. Эдмон ненавидел всех Иртонов. И наверное, когда полюбил Амалию, сам себе не поверил.
– И что? Пришли бы к родителям, поговорили…
– К отцу, которого он терпеть не мог?
– Пришел бы к Джайсу…
Алисия задумалась.
– Лилиан, может быть, ты просто не понимаешь. Эдмон ненавидел Иртонов. Обратиться ко мне или к Джайсу для него тоже было нереально…
– А Амалия?
– А ты бы пришла к отцу с заявлением, что любишь мужчину, ждешь от него ребенка и хочешь за него замуж?
Вообще-то Аля Скороленок с таким заявлением и к президенту бы явилась. А вот Лилиан…
– Вряд ли.
– Он бы просто тебя убил.
– Надеюсь, что нет. Но…
– А мы бы вообще были в шоке и ужасе. Выход только один: вытравить плод и отправить Амалию в монастырь.
– Шикарно. Ладно, Алисия, мы сейчас можем гадать сколько угодно, но ответ знает только Амалия.
Алисия закатила глаза.
– Лилиан, а ты понимаешь, какой опасности себя подвергаешь?
– Какой опасности? – Лиля смотрела наивно.
– Ты теперь знаешь…
– О заговоре? Знаю. И что?
– То есть…
– Алисия, я собираюсь молчать. Ты – тоже. Лэйр Ганц никогда не признается, что рассказал нам. Больше никто ничего не узнает. А те, кто посмеют обсуждать короля… что, палачи в стране закончились?
Алисия рассмеялась.
– В чем-то ты права. Вот что делать с Ивельенами…
– Устроить им несчастный случай, – буркнула Лиля. – Есть варианты?
– А дети?
Лиля почесала нос. Об этом она не подумала. Дети…
– Не знаю. Определенно безопасна младшая девочка. Она не даст здорового потомства, вообще слишком долго не проживет.
– А старшие? Джес? Сэсси?
– Зависит от того, сколько им сказали родители.
– Ты полагаешь…
Женщины обменялись серьезными, тоскливыми взглядами. Лиля вздохнула:
– Не знаю. Не хотела бы я быть на месте короля.
Никто не хотел бы… Эдоард и сам бы сейчас с кем-нибудь поменялся. Противно ныло в груди, болели виски, боль захватывала то плечо, то правую руку…
Не первый раз. Но… он сильный, он справится.
Эдоард лежал на кровати и смотрел в стену.
Очень хотелось поднять тревогу, построить дворцовую стражу, перевести дворец на осадное положение…
Но нельзя. Никак нельзя. Если сейчас поднимется паника, заговорщики либо удерут, либо ударят