Суть этого парадокса заключалась в следующем. Представим, что на необитаемом острове оказался Робинзон, у которого имеется пять мешков с зерном, и ему нужно как-то правильно распорядиться этими мешками, употребив их с наибольшей хозяйственной пользой (этот пример с Робинзоном встречается в трудах классиков австрийской школы политэкономии). Первый мешок Робинзон использует для самой важной и насущной своей потребности – на то, чтобы не умереть с голода. И этот первый мешок будет иметь наибольшую полезность, так как сохранение жизни является главной потребностью Робинзона. Второй мешок Робинзон может использовать для поддержания здоровья, чтобы не испытывать голод. И этот второй мешок будет иметь уже меньшую полезность, чем первый, так как сохранение здоровья является менее важной потребностью, чем сохранение жизни. Третий мешок Робинзон может использоваться для откорма птицы, чтобы его питание было более разнообразным и качественным. Этот мешок будет иметь еще меньшую полезность, чем первые два, так как потребность во вкусной пище менее важна, чем потребность в сохранении жизни и здоровья. Четвертый мешок Робинзон может использовать для производства самогона, чтобы его жизнь стала более приятной, и этот мешок будет иметь еще меньшую полезность. Наконец, последний, пятый, мешок Робинзон может использовать для кормежки попугая, чтобы еще более скрасить свою жизнь на необитаемом острове. И этот мешок будет иметь наименьшую полезность.
Спрашивается, а какова же будет ценность каждого отдельного мешка? Все мешки с зерном одинаковы, и мы можем легко поменять их местами. И если Робинзон лишится одного мешка, то он не сможет кормить попугая, то есть не сможет удовлетворить свою наименьшую потребность. При этом все остальные, более важные, потребности он по-прежнему сможет удовлетворить с помощью оставшихся четырех мешков. Не означает ли это, что ценность каждого мешка будет определяться наименьшей ценностью, то есть ценностью последнего, пятого, мешка, ведь с утратой любого из пяти мешков Робинзон не сможет удовлетворить наименьшую свою потребность?
Именно таким образом рассуждали сторонники теории предельной полезности, полагая, что ценность каждой единицы блага определяется полезностью (и ценностью) последней (marginal) единицы блага. Среди создателей и сторонников теории предельной полезности были такие видные представители австрийской школы, как Менгер и Бем-Баверк, а также Визер, Джевонс и Вальрас (их называют «маржиналистами»). Элементы маржиналистской теории стали также важной частью неоклассической экономической школы, основанной Альфредом Маршаллом.
Однако в теории предельной полезности возникает интересный парадокс, связанный с определением ценности запаса блага. Чтобы суть этого парадокса стала ясней, приведем еще такой пример. Допустим, что у нас есть какое-то благо в количестве