Рыночная торговля играла значительную роль в обеспечении горожан продуктами. В Ленинграде, например, даже в 1927 году 47 % молока, потребляемого жителями города, поставляли молочницы, торговавшие на рынках47. И это несмотря на то обстоятельство, что с 1922 года обыватель мог уже позволить себе при приобретении продуктов выбирать между рынком, государственным магазином и кооперативом. Потребительская кооперация в годы нэпа развернула целую сеть торговых организаций в городах. Историк И.М. Дьяконов вспоминал о Ленинграде 1926 года:
«Во всех помещениях магазинов, что побольше, прочно утвердились районные кооперативы. У нас на Петроградской стороне, куда ни кинь взор, видишь синие вывески с большими белыми буквами, подведенные красным:
Петрорайрабкооп.
А по бокам, на вертикальных вывесках, покупателю обещают “мясо, рыбу, зелень, дичь” или “гастрономию, бакалею, колониальные товары”»48.
Кооперативная, государственная и частная торговля находились в состоянии постоянной войны друг с другом. К этому побуждала необходимость выживать в условиях конкуренции. Способы конкурентной борьбы использовались самые разнообразные, вплоть до доносов. Сама же власть часто меняла свою тактику в течение нэпа. Ее нормативные суждения находили свое выражение в урезании денежного и товарного кредитования частной торговли, в увеличении налогов и установлении жесткого контроля над деятельностью частников. Можно обнаружить и любопытные нормализующие документы, демонстрирующие приоритеты идеологических структур в сфере обеспечения населения продуктами питания. Так, в августе 1924 года бюро ЦК ВЛКСМ разработало специальный опросник для проверки политико-бытовой ориентации комсомольцев, у которых, в частности, выясняли: «Где ты должен покупать продукты – в государственном магазине, в кооперации или у частного торговца? Что важнее для нас – развитие кооперации или частной торговли?»49 Однако в реальной повседневности создавалась норма свободного выбора места приобретения продовольствия. Нетрудно догадаться, что тот же процесс развивался в годы нэпа и в области приобщения населения к питанию в общественных заведениях. И хотя такие практики не были всеобъемлющими в российской городской действительности до революции, наличие их культурного следа новая власть пыталась развить и использовать в своих целях, тем более что домашняя кухня в раннебольшевистском дискурсе расценивалась как некая патология