Cоветская повседневность: нормы и аномалии от военного коммунизма к большому стилю. Наталья Лебина

«всякое распределение предметов потребления есть всегда лишь следствие распределения самих условий производства»13. Однако зарождение новой государственности происходило в экстраординарных условиях Первой мировой войны, и частично распределительные нормативные суждения новой власти были развитием уже существовавшей ситуации карточного снабжения населения (подробнее см. в главе 1). После же революционных событий осени 1917 года «нормы» распространились не только на продукты питания, они стали действовать в жилищной сфере, в области обеспечения предметами быта. «Нормирование по-советски», таким образом, затронуло трех «китов», на которых зиждется повседневная жизнь человека вне работы и политики: питание, жилье и одежду.

      ГЛАВА 1. КУЛЬТУРА ЕДЫ И НАСЫЩЕНИЯ: ДИСЦИПЛИНИРУЮЩИЕ ФУНКЦИИ

      Сытость и голод – традиционная дихотомия, в которой первое понятие всегда является нормой, а второе – патологией. И большинство социальных революций ставят перед собой задачу накормить голодных, которая осуществляется в контексте культурно-бытовых норм конкретного общества. К началу XX века в России сформировались основные признаки городской культуры еды. Во-первых, горожане, в отличие от сельского населения, приобретали продукты в магазинах и на рынках, находясь в полной зависимости от организации торговли. Во-вторых, основная масса жителей городов питались дома, насыщение обеспечивалось за счет индивидуального приготовления пищи в домашних условиях. В-третьих, в крупных городах начала формироваться сеть общественного питания (рестораны, кухмистерские, столовые, трактиры). В это же время в европейской культуре в связи с ростом городского населения происходил переход к быстрому и хорошо отлаженному снабжению питанием, к серийному приготовлению пищи. Теряла свою значимость не только кухня домашняя, но и старая ресторанная.

      Так во всем мире стал формироваться рационалистический стиль еды.

      В предреволюционной России эти тенденции прослеживались пока слабо, но не заметить разницу в крестьянско-пролетарских привычках в еде и во вкусовых приоритетах буржуазного гастрономического эстетизма было невозможно. Дихотомия «голод/сытость» усложнялась, однако относительно четкое и согласованное функционирование всех трех составляющих городской культуры еды (системы приобретения продуктов, домашней кухни, сети заведений общественного питания) позволяло в целом сохранять в социальном пространстве адаптивную норму, связанную с обеспечением населения пищей. Вступление России в Первую мировую войну неминуемо повлекло за собой изменение структур повседневности, системы распределения, а следовательно, и ментальных норм. Деформации подверглась привычная практика приобретения продуктов. К 1917 году в России сложилось некое подобие карточной системы. С лета 1917 года властные структуры начали активно внедрять в повседневную жизнь горожан так называемое «коллективное питание по карточкам»,