Выдача преступников. А. И. Бойцов

природы уголовной ответственности, в ее диалектической связи с «двойной» структурой уголовно-правовой нормы и регулятивно-охранительным характером уголовных правоотношений, предопределяет и соответствующее понимание механизма уголовно-правового регулирования, способного функционировать в двух видах режима. В результате создается впечатление, что уголовное право замкнуто само на себя. И это действительно так. Оно не было бы целостной управляющей системой, если бы, устанавливая определенный порядок отношений, не могло бы восстанавливать его в случае нарушения.[340]

      Разумеется, такое понимание уголовного права как закрытой логической системы, в рамках которой любое юридически значимое решение может быть выведено посредством логических операций без обращения к юридическим обоснованиям, содержащимся в нормах других отраслей права, весьма ограничено, но подобная замкнутость вполне вписывается в рамки инструменталистской концепции (Дж. Раз), трактующей право как средство регулирования поведения людей, как инструмент управления обществом.[341]

      «Разомкнуть» уголовное право – значит выйти за его пределы, и тогда невозможно будет отрицать, что уголовно-правовая норма, устанавливающая ответственность, скажем, за незаконную охоту, будучи в чем-то полной, в себе завершенной и ни в чем внешнем не нуждающейся, определенным образом может быть связана как с природоохранным национальным законодательством, так и с иностранными уголовно-правовыми нормами, предусматривающими ответственность за экологические посягательства. Это естественно, ибо для системы уголовного права (как и для всякой высокоорганизованной системы) характерно не только наличие связей и отношений между образующими ее элементами, но и неразрывное единство с окружающей правовой средой, во взаимоотношениях с которой она и проявляет свою целостность.

      Основным каналом внедрения в уголовное право национальных предписаний иноотраслевой принадлежности являются бланкетные гипотезы, локализующие в составе того или иного преступления его пространственную протяженность на какой-либо территории, свойственную, например, незаконной охоте, которая осуществляется на территории заповедника, заказника либо зоны экологического бедствия или чрезвычайной экологической ситуации (ч. 1 ст. 258 УК РФ). При этом очевидно, что определение границ указанных территорий и зон составляет предмет не уголовного, а экологического законодательства. Обусловливаемая данным обстоятельством бланкетность диспозиции ст. 258 УК предопределяет необходимость при квалификации деяния по этой статье точного определения характера нарушенных правил и указания устанавливающих их нормативных актов.

      Но и в данном случае, прежде чем установить внутрисистемные признаки пространства, обусловливаемые взаимодействием природоохранного и уголовного законодательства России, необходимо выявить указанные