– Птичка?
– Да, невидимая певчая птичка. Она может прилететь в гнездо, которое ты ей готовишь. Но как ни приготовь, птичка все там перероет, переложит, перетопчет по-своему, либо вообще улетит прочь. Потом она может вернуться, а может и не вернуться в гнездо. Это гнездо – и есть ты, и, кажется, птичка роется там изо всех сил. Она будет мучить тебя своими коготками, но зато, пока она там, тебе нечего бояться – ни самой сложной службы, ни капеллы, ни смеха, ничего вообще. Моя помощь тебе уже не нужна. Прощай…
Больше Эми не видел мастера Доминика живым.
Сказка шестая. Песочное сердце
С тетушкой Феодосией творилось что-то необыкновенное. Она не могла налюбоваться на свое новое украшение – золотистую жемчужину, оправленную теперь в серебряный кулон с цепочкой. Она беспрестанно примеряла ее с разными платьями и блузками, но все же остановила свой выбор на платье с бежевыми рюшами, в котором и отправилась на воскресную службу. Она была уверена, что ее жемчужине позавидуют все женщины, и шла с гордо поднятой головой, что было на нее совсем не похоже. Выйдя из церкви, она решительно направилась к толстому краснолицему торговцу, у которого дважды в неделю покупала мясо. Он приподнял шляпу, расплылся в улыбке, а она, глядя на него в упор и не мигая, выпалила:
– Вы ведь мечтаете на мне жениться, чего вы ждете?
Когда к онемевшему мяснику вернулась речь, он промямлил, что и впрямь давно влюблен, но не осмеливался признаться. Да, он счастлив предложить ей руку и сердце…
Днем позже толстый мясник торжественно заявился в гости разряженный, надушенный, с букетом багровых роз и лицом того же цвета. К его приходу был накрыт чай; на столе красовался сервиз из тонкого старинного фарфора, из какого не доводилось пить самому Эми. Он улизнул было в сад, но тетушка скоро призвала племянника в столовую.
Краснолицый гость ожидал их, стоя позади стола перед буфетом. Вернее было бы сказать, что он подпирал собой буфет: мясник так волновался, что не знал, какую лучше принять позу. На Феодосию он смотрел со страхом, обожанием и изумлением, словно никогда прежде не видывал таких, как она. Эми тоже не мог надивиться на свою тетушку: она теперь то и дело вскидывала голову вверх и смотрела так, словно разглядывала перед собой что-то совсем мелкое. Рука ее постоянно теребила серебряный кулон с золотистой жемчужиной, свисавший с длинной худой шеи. Поправив кулон в двадцатый раз, она заговорила так сурово, что у Эми сжалось сердце:
– Эммануил, дорогой мой племянник, рада тебе сообщить, что я выхожу замуж. Тебе уже двенадцать лет, ты – почти взрослый и должен понять, как это серьезно и важно для нас с тобой. Я теперь – дама, а у тебя – новый близкий родственник, который заменит тебе отца. Познакомься же со своим будущим дядей Харлампием.
Эми совсем не хотелось быть племянником Харлампия, который зачем-то еще заменит ему отца. Но этого он не сказал и молча протянул свою руку мяснику. Тот проворно схватил ее двумя волосатыми лапищами и долго тряс.
– Ты мог бы быть и поприветливей, Эммануил, – сухо заметила Феодосия. – Впрочем, сейчас я намерена