– А что, у меня нет повода злиться и обижаться?! Меня всего лишили! Всего! Вместе с этой чертовой рукой тот парень отнял у меня… будущее.
Я закончил почти шепотом, потому что невидимая рука сдавила мое горло.
Это были те самые слова, которые я так боялся допускать даже в качестве обычной мелькнувшей мысли. И вот я признался. Себе. Ему. Миру.
Гребаный Логан Грин не просто лишил меня руки и карьеры. Он лишил меня будущего.
Доктор тяжело вздохнул и наклонился вперед, заглядывая мне в лицо.
– У тебя есть будущее. В отличие от того солдата, что истек кровью, пока его везли ко мне, у тебя есть будущее. И не твоя травма стоит сейчас между тобой и твоим будущим, а ты сам. Упрямый, обиженный и злой. Заперся в своем панцире, спрятался от мира и людей, которым ты наверняка дорог.
Я понуро опустил голову. Не было у меня никого. Ни семьи, ни… ни друга. Ни товарищей по службе.
Никого у меня нет.
Настроение, и без того паршивое, упало до планки: «а застрелиться, кстати, не самый плохой выход».
– Чего ты хочешь, док? Добей меня и… давай разойдемся на сегодня.
Мужчина коснулся моей правой руки, и я проследил за его действиями взглядом. Тупая боль пробила грудную клетку, а губы скривились в гримасе.
Я ничего не почувствовал. НИ-ЧЕ-ГО.
Слезы обиды грозились вот-вот политься из глаз, и я до ломоты в зубах стискивал челюсти, останавливая их.
– Тот парень, Грин, он звонит. Часто. Каждый день, вообще-то. Он хочет…
– Нет.
– …встретиться с тобой. Поговорить.
Я снова вспомнил парней в черных костюмах.
Продался, как шлюха… И кто же меня осудит?
– Нет. Я… не готов, док. Не готов.
Мужчина пару секунд смотрел на меня, потом поднялся, натянул шапочку и тихо ответил:
– Ты никогда не будешь готов к этому. Никогда. Поэтому… просто подумай о том, чтобы поговорить с ним. Не обязательно прощать его. Видит Бог, я понимаю, что ты чувствуешь, но…
Он замолчал, и я поднял взгляд. Глаза моего собеседника сверкнули.
– В отличие от тебя, я вижу в этой ситуации и плюсы. И один из них знаешь, какой? Этот парень спас тебя от убийства невинных людей и избавил от груза вины, с которым жить очень сложно. Немногие с ним справляются. Я вот до сих пор учусь.
Не говоря больше ни слова, он развернулся и вышел из палаты, а я смотрел ему вслед и сжимал кулак. Все еще один. Все еще левый. И плакал, облегчая душу.
Через несколько дней я лежал в той же палате, на той же кровати и смотрел в ту же стену. Я ждал, когда придет мой боевой товарищ. Я поддался на уговоры дока и уже сто раз пожалел об этом.
Сердце отбивало чечетку на ребрах, а невралгия выжигала свое имя на моих мышцах.
Какого хрена я на это подписался? Знал ведь, что это плохая идея! Дьявол!
Прошлую ночь я провел практически без сна. Да еще и от обезболивающих по совету дока почти отказался. Почти. Мне все еще было слишком больно, чтобы перестать нажимать на чертову