Хоббит. Джон Толкин

который пускал такие удивительные фейерверки? Я их помню – у старого Тука в канун летнего солнцеворота! Потрясающе! Они распускались огненными лилиями, и львиным зевом, и золотыми шарами и висели в небе весь вечер! – (Вы уже заметили, наверное, что мистер Бэггинс был совсем не таким прозаичным, как хотел казаться, к тому же очень любил цветы.) – Помилуйте, не тот ли Гэндальф, с чьей нелегкой руки столько смирных ребят и девушек отправились незнамо куда на поиски приключений – кто по деревьям лазить, кто к эльфам в гости, а кто и в море – в море к чужим берегам? Страшно молвить, жизнь тогда была куда увле… то есть вы все тогда перебаламутили в наших краях. Прошу прощения, не знал, что вы до сих пор этим пробавляетесь.

      – А чем же еще? – сказал волшебник. – Однако приятно обнаружить, что вы меня не совсем забыли. Вы добрым словом помянули мои фейерверки, а значит, не все потеряно. Ради вашего дедушки Тука и бедной Белладонны, получайте, о чем просили.

      – Прошу прощения, я ничего у вас не просил.

      – Просили, и уже дважды. Моего прощения. Так я вас прощаю. Более того, я отправлю вас в приключение. Очень забавно для меня, очень полезно для вас, да и выгодно, если дойдете до конца.

      – Извините! Не надо мне приключений, благодарствую! Не сегодня! Доброе утро! Заглядывайте на чаек, как надумаете! Почему бы не завтра? Приходите завтра! До свидания!

      С этими словами хоббит юркнул в круглую зеленую дверь и запер ее так быстро, как только дозволяли приличия. Волшебники, как-никак, это волшебники, их лучше не злить.

      – Угораздило же меня пригласить его к чаю! – сказал себе Бильбо и направился в буфетную. Он недавно позавтракал, однако решил, что кекс-другой и глоточек чая помогут оправиться от испуга.

      Гэндальф тем временем по-прежнему стоял у двери и смеялся долго, но тихо. Потом он шагнул ближе и посохом нацарапал на красивой зеленой краске какой-то знак. Покончив с этим, он двинулся прочь, примерно в то время, когда Бильбо доканчивал второй кекс, думая, что счастливо отделался.

      На следующий день хоббит почти забыл про Гэндальфа. У него вообще многое вылетало из головы, если только он не заносил это в специальную книжечку, например, «Гэндальф, чай, среда». Вчера он так разволновался, что ничего, конечно, не записал. Перед самым чаем что есть силы зазвонил дверной колокольчик, и тут-то Бильбо вспомнил! Вскочил, поставил чайник, принес на стол еще чашку с блюдцем и побежал открывать дверь.

      – Простите, что заставил ждать! – собирался сказать он, но увидел вовсе не Гэндальфа. На пороге стоял гном с синей бородой, заправленной под золотой кушак, и очень яркими глазами под темно-зеленым капюшоном. Едва дверь открылась, он протиснулся в нору, как будто его тут ждали.

      Гном повесил плащ с капюшоном на ближайший крючок.

      – Двалин к вашим услугам, – промолвил он с низким поклоном.

      – Бильбо Бэггинс к вашим! – Хоббит от изумления