Тут мистер Бэггинс повернул ручку и вошел. Туковская сторона окончательно взяла верх. Он вдруг понял, что готов обходиться без постели и завтрака, лишь бы прослыть грозным. Что до «коротышки, который пыхтит и подпрыгивает на пороге», тут он и впрямь рассвирепел почти как дракон. Не раз потом его бэггинсовская половинка сожалела о том, что случилось дальше, и он говорил себе: «Свалял же ты дурака, Бильбо. Сидел бы себе тихо, ничего бы не было».
– Простите, – сказал он, – что ненамеренно подслушал ваши слова. Не буду притворяться, будто понял то, о чем вы говорите, и, в частности, упоминание о взломщиках, но, думаю, что не погрешу против истины, – (это он называл держаться с чувством собственного достоинства), – заключив, что вы усомнились в моей пригодности. Что ж. На моей двери нет знаков (она покрашена неделю назад), и я убежден, что вы ошиблись домом. Как только я увидел на пороге ваши смешные физиономии, у меня закрались сомнения. Однако считайте, что пришли по адресу. Скажите, что вам нужно, и я постараюсь все выполнить, даже если придется отправиться на самый восточный восток и сражаться с дикими змеями-оборотнями в Последней Пустыне. Мой двоюродный прапрапрадед, Тарабар Тук, некогда…
– Да, да, но это было давно, – перебил Глоин. – Сейчас речь о вас. И уверяю, на двери был принятый знак вашего ремесла, во всяком случае, принятый раньше. Взломщик ищет хорошую работу, связанную с опасностью, за разумную оплату – вот как это читается. Можете говорить не «взломщик», а «опытный кладоискатель», некоторые предпочитают именоваться так. Гэндальф сказал, что в здешних краях живет охотник на такую работу и что встреча нам назначена в среду за чаем.
– Конечно, знак на двери есть, – сказал Гэндальф. – Я его и оставил. И у меня были на то самые веские основания. Вы попросили найти вам четырнадцатого участника экспедиции, и я выбрал мистера Бильбо Бэггинса. Только скажите, что я выбрал не того спутника или не ту дверь, и можете отправляться втринадцатером, навлекая на себя неудачу, или дальше копать уголь.
Он воззрился до того свирепо, что гном Глоин втянул голову в плечи; когда же Бильбо попытался открыть рот, волшебник повернулся к нему и так насупил кустистые брови, что у хоббита пропала всякая охота задавать вопросы.
– То-то, – сказал Гэндальф. – Довольно спорить. Я выбрал мистера Бэггинса, и уж извольте с этим смириться. Если я сказал, что он Взломщик, значит, он Взломщик – или станет им, когда придет время. Этот хоббит далеко