– Что здесь происходит? – прогремел чей-то голос. – Всем стоять!
Два или три человека бежали по тропинке. Должно быть, они услышали что-то, но ничего не видели из-за темноты и тумана. Феррагус дожидаться их не стал. Он сделал знак своим людям, и три португальца, бросив жертву, исчезли за деревьями. Шарп свернулся на земле, стараясь выдавить боль из ребер и живота. Кровь шла из носа, пузырилась на губах. Рядом возник фонарь.
– Сэр? – спросил сержант с синими кантами профоса, армейского полицейского.
– Я в порядке, – прохрипел Шарп.
– Что случилось?
– Воры. Кто такие, не знаю. Просто воры. Черт… Помогите мне подняться.
Двое подняли его. Сержант подобрал саблю и кивер:
– Сколько их было?
– Трое. Ублюдки… удрали…
– Вам надо показаться врачу, сэр. – Сержант моргнул, подняв фонарь к лицу Шарпа. – У вас…
– Нет. – Капитан вложил саблю в ножны, натянул кивер на разбитую голову и прислонился к стене. – Все в порядке.
– Если хотите, мы отведем вас к монастырю.
– Нет. Я иду в роту.
Шарп поблагодарил своих спасителей, пожелал им спокойной ночи, постоял еще немного, восстанавливая силы, доковылял до стены и побрел в расположение роты. Полковник Лоуфорд поставил палатку рядом с новой дорогой, проложенной вдоль хребта. Клапан был откинут, в пламени свечи поблескивали серебро и хрусталь. Услышав оклик часового и невнятный ответ капитана, Лоуфорд приподнялся со стула и громко крикнул:
– Шарп, это вы?
Пройти мимо, притворившись глухим, не было никакой возможности, поэтому Шарп после секундного колебания повернул к палатке командира:
– Так точно, сэр.
– Проходите. Выпейте бренди.
Лоуфорд был не один, компанию ему составляли майоры Форрест и Лерой и лейтенант Слингсби. Все сидели в шинелях – вместе с последним светом дня ушла и жара, а наступившая ночь принесла с собой даже не осеннюю прохладу, а настоящий зимний холод.
Форрест подвинулся, освобождая место на служивших скамейкой деревянных ящиках из-под боеприпасов, и удивленно уставился на Шарпа:
– Что это с вами?
– Споткнулся, сэр. Споткнулся и упал. – Голос прозвучал глухо, и Шарп, отвернувшись, сплюнул сгусток крови.
– Споткнулись? – Лоуфорд смотрел на капитана с нескрываемым ужасом. – У вас нос разбит.
– Сейчас уже лучше, сэр.
Шарп шмыгнул носом и, вспомнив про белый платок, снятый с башни телеграфной станции, вытащил его из кармана. Пачкать столь изысканную вещь кровью было жаль, но он все же утерся, моргнув при этом от боли и заметив глубокую царапину на правой руке, оставленную, наверное, глиняным кинжалом.
– Так, значит, споткнулись? – эхом полковнику повторил Лерой.
– Тропинку плохо видно, сэр.
– И под глазом синяк, –