– Прости, – искренне обронил Дава перед тем, как мы приложили свои карточки к турникетам. – Я был на тренировке, сама же знаешь. Постараюсь не оставлять тебя больше в одиночестве.
Мои глаза рассеяно встретились с его глазами – такими же карими, но вопреки прокатившейся по телу теплоте, я лишь сдержано улыбнулась. «Он – загадка, а может просто большая редкость. Никогда не встречала столь тактичного и учтивого человека!» – подумала я про себя.
– Тот человек, которому ты посвятила книгу поступил с тобой отвратительно, – неожиданно сказал мне Дава на перерыве между занятиями, когда мы продолжили свою беседу.
– Он всегда недооценивал меня и мои чувства. Я не сумела сказать о том, что испытывала к нему одной скудной фразочкой, зато изложила любовь в целых четыреста страниц, – с иронией выразилась я, а затем едко добавила: – Но даже этого было недостаточно.
– Зато тебе наверняка пришло осознание, что стоит уйти от этого человека, не оборачиваясь, верно?
Я только и закивала в знак согласия. Слишком трудно было выдавливать из себя слова, когда внутри все затвердевало по самое горло. Как-никак, уходя от человека, я забрала с собой огромный чемодан, наполненный тяжелым осадком. Что для меня любовь сейчас? Я представляла ассоциацию с ярким пламенем, но впредь знала, что оно может или согреть, или сжечь все напрочь, оставив после себя лишь пепел. И что же сохранилось во мне прежнего, кроме недоверия к этому непредсказуемому чувству? Изо дня в день я поглощала завтрак под аккомпанемент навязчивых мыслей, в попытке анализировать своё прошлое, а порой вечерами шла по темным улицам, изливая слёзы, так и не сумев донести их до дома. Оставалась ли у меня обойма, хотя бы наполовину заполненная патронами, или я безрассудно истратила весь свой запас?
Наверное, я все ещё могла услышать свист собственной пули, но разве стоит рисковать вновь? Я не хотела влюбляться, ведь чрезмерно боялась власти этого чувства, но одновременно восхищалась его величием.
Вздохнув, я неожиданно поймала себя на мысли, что последние дни слились воедино. Мне оставалось лишь тонуть в однообразии тренировок и учебы, моментами вспоминая тёплую дачу, поле, залитое солнцем и прохладные ночи, когда под боком сладко сопели подруги в смешных пижамных костюмах. То были два августовских дня, когда я смогла на время обрести свободу от удручающих мыслей, хоть и трезвое сознание отчаянно твердило, что вернётся серый город, вернётся постылая душа и шаблонность каждого последующего дня. И ничего уже прежде не радовало, ничего не вызывало доверия. Ощущала ли я счастье? Разве что едва уловимыми мгновениями, а затем все снова меркло, словно