Долгое эхо. Василиса Марченко

как вроде тех, кто рисует граффити на нескончаемых заборах возле железных дорог, как те, кто безоглядно несутся в другие города, спонтанно, прихватив с собой новый смысл. Только одно оставалось неизбежным для меня – запертая душа в тёмной клетушке, полной бесконечного угнетения.

      В эту субботу я вновь сидела с девочками, наблюдая через широкое окно за игристыми лучиками солнца, а в моих жилах пульсировало предвкушение сегодняшнего дня, ведь мы собирались оторваться в клубе. В пятничный вечер Дава любезно предложил нам повеселится, на что тут же получил прыткое соглашение. Занималось утро моими размышлениями: я невольно дивилась тому, насколько скоротечно все менялось в этом учебном году. В ту ночь, когда Настя решительно развернула меня в сторону своего дома, оставив позади мою первую любовь, я незамедлительно набрала номер Давы. Мы говорили-говорили обо всем на свете, не заметив и того, как за окном туманной дымкой уже расстилался сентябрьский рассвет. Обнимая подушку, я слушала его приглушённый сонливый голос, пока меня не накрыла приятная волна сна. А с новой неделей учебы мы вновь шли вместе до колледжа, делясь рассказами о изнурительных тренировках. В какие-то моменты я вновь ловила на себе его тёплый взгляд, напоминающий о том, что однажды мне придётся сделать сложный выбор, а в другой его рука ненароком пыталась обхватить мою, но все его попытки были тщетны.

      Наша подготовка к клубной тусовке протекала сноровисто: рукастая Настя принялась заплетать нам роскошные косы, с маленькой колонки играли ритмичные английские песни, а мы с Энн весело переглядывались в ожидании нового дивного образа. К часу дня мы были готовы, нанося последние штрихи для полной безупречности: залакировали непослушные прядки волос, нанесли внушительные слои блеска для губ, по тонким ключицам распрыскали сладкие концентрированные духи. Крутясь у зеркала, я с улыбкой заметила, как мы похожи: на всех нас были надеты широкие чёрные брюки и белые топы на тонких лямках.