Всегда чувствую эту грань – когда еще можно удержаться, не нырять с головой в очередное увлечение, отойти.
Но никогда не отходил.
Поэтому вместо того, чтобы позвонить нормальным ребятам и заказать найти эту Соню по библиотекам, я просто еду наугад – к той аптеке, где я ее встретил, а там уже смотрю по карте, где ближайшая библиотека.
И угадываю.
Хлопает дверь, накатывает запах бумажной пыли, резко включая щемящую ностальгию, когда я в юности проводил часы и дни в читальных залах Ленинки.
Навстречу встает со стула гардеробщица, но замирает в недоумении – у меня ни куртки, ни пальто, да и не слишком я похож на завсегдатая районных библиотек.
Прохожу в дверь с табличкой «Абонемент», сопровождаемый запоздалым:
– Бахилы!
Ну что ж.
Когда я в потоке, интуиция не подводит. Соня здесь.
Она стоит, склонившись над стойкой, листает коричневые хрупкие страницы книги, захлопывает ее, пишет что-то на карточке. Кусает губы и отводит волосы машинальным жестом, открывая маленькое розовое ушко с капелькой-сережкой. Задумывается, опускает глаза – и тени ресниц очерчивают темные полукруги на светлой коже.
Слышит мои шаги, поднимает голову и округляет губы в удивлении. С нее сейчас только комиксы рисовать – настолько выражение ее лица идеально передает эмоции: удивление, потрясение, испуг, злость, решимость. И вежливая улыбка-маска, совершенно не скрывающая опасливую настороженность, которая осталась после яркого калейдоскопа выражений ее лица:
– Добрый вечер! Чем могу помочь?
Просто стоял и смотрел ей в глаза.
Ну сама-то как думаешь?
Она упрямо сжимала губы и старалась отводить глаза, но все равно возвращалась взглядом ко мне.
Сначала засматривалась на свитер. Да, свитера у меня пестрые – мимо без эпилептического припадка не пройдешь.
Потом поднимала взгляд выше, и на этом месте сдавалась.
– Да вот, решил почитать что-нибудь. Что у вас есть?
Огляделся. На стенде плакат «Неделя научной фантастики» и книги в ярких обложках с людьми в скафандрах и космическими кораблями. Надо же, я думал, НФ умерла вместе с СССР – покорение космоса, изобретения, социальные революции. А сейчас остался только ближний прицел – постапокалипсис и антиутопия. Не то.
На обложках незнакомые имена, некоторые даже русские.
Правда, что ли, взять почитать?
– Вы записаны к нам?
Какая вежливая Соня.
– Мы же вроде на «ты» были? Нет, не записан.
– Паспорт ваш… твой, можно? – поправилась и бросила странный взгляд.
Кто бы что ни говорил, а это личное обращение делает