– Можно сказать, по соседству. На 46-й улице.
Выйдя из бара, они вновь очутились на ночной улице.
– В этом городе чувствуешь себя одиноко, – проговорил мужчина, шагая рядом. – Я очень одинок. А ты?
Руфус промолчал.
– Может, мы сможем утешить друг друга этой ночью?
Руфус видел перед собой горящие светофоры, темные, почти пустые улицы, молчаливые черные здания, мрачные дыры подъездов.
– Ты меня понимаешь?
– Я не тот, кто вам нужен, мистер, – проговорил он с трудом и вдруг вспомнил, что именно эти слова он когда-то сказал Эрику.
– Как ты можешь знать, тот или не тот? – Мужчина вымученно рассмеялся. – Разве не мне судить?
– Мне нечего предложить вам, – ответил Руфус. – Я никому ничего не могу предложить. Не заставляйте меня. Пожалуйста.
Они стояли на пустой улице, глядя друг на друга. Глаза мужчины сузились от гнева.
– А о чем ты думал раньше, там, в баре?
Руфус сказал:
– Я хотел есть.
– Ты что, динамо привык крутить?
– Я хотел есть, – повторил Руфус. – Хотел есть.
– Разве у тебя нет семьи, друзей?
Руфус опустил глаза. Некоторое время молчал, потом сказал:
– Я не хочу умирать, мистер. И вас убивать не хочу. Позвольте мне идти своим путем – к друзьям.
– А ты знаешь, где их найти?
– Знаю… по крайней мере одного.
Оба молчали. Руфус глядел в сторону; незаметно для него слезы подступили к глазам и поползли по крыльям носа.
Мужчина взял его за руку.
– Пойдем, ну пойдем же ко мне.
Однако оба чувствовали, что момент упущен. Мужчина отпустил его руку.
– Красивый ты мальчик, – сказал он.
Руфус уже двинулся прочь.
– Прощайте, мистер. И спасибо.
Мужчина ничего не ответил. Руфус остановился и проводил взглядом его удалявшуюся фигуру.
Потом повернулся и пошел в другую сторону, в центр города. Впервые за долгое время он вспомнил об Эрике. И подумал, что, может, и он вот так же рыскает этой ночью в поисках добычи где-то на чужих улицах. Он только сейчас осознал всю глубину одиночества Эрика, необычную природу этого одиночества, многие опасности, которые отсюда проистекали, и искренне пожалел, что не был с ним чуть добрее. Сам Эрик всегда был очень добр к нему. Он заказал дорогие запонки ко дню рождения Руфуса, потратив деньги, отложенные на покупку обручальных колец, и этот дар, это признание в любви целиком отдали его во власть Руфуса. В глубине души он презирал Эрика: тот был родом из Алабамы; возможно, и любить себя позволял, чтобы еще полнее его презирать. Когда Эрик это понял, то бежал от Руфуса, бежал далеко – в Париж. Но сейчас его мятущиеся глаза, ярко-рыжие волосы, манера растягивать слова, все это вдруг вспомнилось Руфусу, и сердце его сжалось.
Не тяни, расскажи