Кулик приказал майору подойти к нему. Вертя в руках изящную трость и постукивая ей по голенищу блестящего сапога, спросил:
– Ты кто такой?
Придерживая рукой висевший на груди автомат, командир остановился, доложил:
– Майор Гречаниненко. Временно исполняю обязанности командира 94-го кавполка.
Голос его звучал хрипло, смотрел без страха, будто спрашивая: «Ну, чем еще вы сможете меня напугать?»
Геройский вид Гречаниненко и его сохранивших строй бойцов воодушевили маршала.
– Майор! Вы очень вовремя со своими бойцами, – сказал Кулик. – Приказываю вам организовать оборону за Россью севернее Волковыска, – маршал ткнул тростью куда-то в сторону реки.
– Люди на пределе сил, товарищ Маршал Советского Союза, – устало ответил майор. – Многие ранены.
– Не время отдыхать, казак, – Кулик недовольно прищурился. – Родина в опасности. Надо продержаться двое суток.
– Задача понятна, товарищ Маршал Советского Союза, – ровным голосом, словно речь шла о пустяковом задании, ответил майор Гречаниненко, глядя прямо в глаза маршалу. – Разрешите выполнять?
Гречаниненко понимал, что шансов выжить нет ни у него, ни у его бойцов. Но не было страха в его лице, только решимость и трагическая обреченность.
Кулик об этом уже не думал, посчитав свою миссию выполненной, он со своим штабом решил выходить из окружения. Бывший взводный унтер без сожаления содрал с себя роскошную гимнастерку с маршальскими петлицами, но не смог заставить себя снять роскошные хромовые сапоги. Он переоделся в крестьянское платье и теперь, с недельной щетиной на лице, казался деревенским мужиком. Так и шел. В крестьянской косоворотке и хромовых генеральских сапогах.
Григорию Кулику всегда везло. Еще в детстве дед Матвей, живущий по соседству и слывущий в округе за колдуна, нагадал ему долгую и счастливую жизнь. Во время