…Вот и все, что касается её неудачной вербовки, которая состоялась в Голландии, в последнюю пятницу февраля пятнадцатого года.
Здесь, в Голландии, её навсегда запомнили часто прогуливающейся вдоль внешних каналов. Она любила наблюдать за детьми, сидя у края игровой площадки.
Её узнавали, благодаря печенью «Мата Хари» с её портретом на роскошных коробках. Некоторые даже видели её танцующей: состоялись четыре спектакля в королевском театре и было несколько одобрительных отзывов на её «Восемь каприсов в желтых покрывалах».
Но в конце концов все стало ясно. Здесь у неё не было ничего, что могло бы стать смыслом жизни.
«Гаага – мое чистилище, – писала Мата Хари. – Они терпят меня, но не принимают. Здесь мне так плохо, и это следовало ожидать».
Вначале она проводила время в Мауритцхузе и других музеях поменьше, пианино давало некоторое утешение по вечерам, и она часами играла, слушала звуки. Но потом все чаще просиживала целые дни в своем плетеном кресле среди садовых папоротников в каком-то оцепенении, погрузившись в грезы, воспоминания о Париже, где она была счастлива.
Если бы только она могла жить, как другие одинокие женщины. Вязать кисеты, теплые носки для красного креста. Но нет, душа её рвалась на сцену и рядом не оказалось того, кто смог бы удержать, остановить её.
Ремонт в её доме так никогда и не закончился. Мебель одели в чехлы. Сад, будто чувствуя её надвигающийся отъезд, погиб от поздних заморозков.
Париж был тяжко болен: шпиономания – серьезная форма умственного расстройства пылких патриотов.
Условия игры переменились, и символика женских образов была переосмыслена. Женщина-мать, гражданка, патриотка, соратница, стала символом национального сопротивления, но для неё требовалась яркая антитеза. Иностранка с неясным прошлым, космополитка без роду без племени, интриганка, отказавшаяся от супружеских, материнских обязанностей ради достижения каких-то своих тайных целей, гастролерша, свободно пересекающая границы. Мата Хари идеально отвечала этому стереотипу. Но, в то время, когда сотни актрис, танцовщиц, известных куртизанок бежали, спасая свою жизнь в нейтральные страны, она возвращалась в Париж.
Ей было тридцать девять лет. Срок её сценической жизни неумолимо подходил к концу. Она хотела танцевать. Вернуть жизнь, имеющую цель и смысл.
Черная Дурга – богиня страсти. Яванцы изображают её в виде прекрасной бабочки, летящей на огонь. Так летела Мата Хари в город своей любви.
Её не остановило и ужасное предзнаменование. В Англии при пересадке в порту Фалмут её приняли за немецкую шпионку Клару Бенедикс и продержали в тюрьме тридцать часов до выяснения