– А-а-а-а, – ну, это меняет дело! – Эдик вытащил из-за спины коробку конфет «Красный Октябрь», сдернул ленту, щелчком сбил крышку – угощайтесь, разговор будет долгим…
Мона Ли взглянула на бабушку.
– Можно конфетку?
– Да-да, бери, – Инга Львовна была растеряна. – Прошу вас, Эдуард… Михайлович – не задерживайте нас. Папа всегда волнуется, если мы запаздываем.
– Я буду краток, если вы настаиваете, – Эдик вытащил из кармана тесного пиджака записную книжку в дорогом кожаном переплете и ручку «Паркер», с золотым пером, разумеется, – мы предлагаем вашей внучке сыграть одну из главных ролей в двухсерийном кинофильме «Арабские сказки» по мотивам «1000 и одной ночи». – Довольный произведенным эффектом, Эдик откинулся на спинку кресла. – Ваша внучка станет всесоюзной знаменитостью. Вы – отдаете себе в этом отчет? Такая яркая внешность, такие данные – это находка для кино… прошу вас, деточка, встаньте. – Мона Ли покорно встала. – Повернитесь! Чудненько! Ручки – вверх, и – так плавно – левую опустим… великолепно! Грация! Ах! Все будут просто в восторге… а какие партнеры по фильму! Вы слышали такие имена – Лариса Борисовна Марченко? Петр Петрович Смоленский? Аркадий Аркадьевич Финкель? Ольга Олеговна Гарбузова? А? Сердечко ёкнуло?
– А клоуны там будут? – прошептала Мона Ли, – я очень люблю, и еще, когда слоны. Вот.
– Будут! Слоны будут, верблюды, ослы, все – как положено. Восточный колорит. И, к тому же – он интимно перевесился через стол, подманив указательным пальцем Ингу Львовну, – немалые. НЕМАЛЫЕ! Деньги. Да-с! Очень и очень приличные деньги. И гостиница. И суточные. И сопровождающему лицу. Обогатитесь – сказочно. И на всех афишах – в главной роли – Нонна Коломийцева! А? Нет. Длинновато. В главной роли – Нонна Ли! Эффектно, – и Эдик, уставший от собственного красноречия, поковырял в зубах спичкой, – соглашайтесь, девушки. Да, и подписать бумаги необходимо. Мама у нас где? – Инга Львовна не успела приложить ладонь к губам. Эдик сморгнул, понял, что совершил грубейшую ошибку, глазки его забегали, но Мона Ли абсолютно спокойно сказала:
– Моя мама умерла. Теперь за меня отвечает папа. Павел Павлович Коломийцев.
Дверь приоткрылась. В гриме, с подведенными черным глазами стоял Женечка Шехман.
– Эдька?! Тебя ждать? Автобус стоит еще пять минут! – и, осклабившись в сторону Инги Львовны и Моны Ли, – добрый вечер, простите, если помешал?! Девушки здесь? такая нелепость…
– Телефончик оставьте, Инга Львовна? Созвонимся завтра же, как вам будет удобно? Если возможно, то переговоры я буду вести с отцом Монночки, правда, крошка? – и, постучав по наручным часам, Эдик сделал страшную мину, – ой, дела, сами понимаете! – и выставил Ингу Львовну и Мону Ли в коридор. – Гардеробчик – прямо-прямо, налево -направо! – он помахал ладонью и исчез.
– Мама!