Она опять улыбнулась понимающей женской улыбкой.
Вообще, судя по всему, никаких таких сильных эмоций, связанных с моральным осуждением, она в отношении Бориса не испытывала. Он ей даже немного нравился, ничего из себя, явно из хорошей семьи. Молоденький.
Но даже мысли о чем-то таком не появилось в ее голове. Он был «по ту сторону», заключенный, будущий осужденный. У нее инструкция – раскручивать по полной. Инструкция ясная, недвусмысленная. Нарушать ее ни в коем случае нельзя.
Если бы не инструкция, можно было сделать совершенно по-другому. В конце концов, девушка не первая беременная в таком возрасте. Сейчас это вообще не редкость, теперь они начитают это дело чуть ни с детского сада.
И если подследственный и пострадавшая собираются пожениться, то можно иначе это представить.
Но Головне сказали, как это представить. И она отлично понимает, что надо выполнять. Иначе могут быть очень большие неприятности. Очень и очень большие проблемы. Конечно, подсудимый не вызывает у нее чувства осуждения или там чувства удовлетворения, что общество защитили от него. И прочей такой херни она не чувствует.
Какой-то он странный, ведь если для него все обстоит так, как он говорит, то он должен разозлиться, нахамить, чего-то требовать. Или испугаться, и тогда просить, пытаться объяснять, говорить дрожащим голосом. А он держится спокойно, ноль агрессии, ноль страха. Как молодой царь. Бред какой-то, над кем сейчас царствовать? Какой еще царь?
А она сама попала под обаяние, советы дает. Это уже даже не бред. Это вообще не понятно что. Может, она устала? Плохо себя чувствует?
Нет, по-другому нельзя сделать, Мельниченко все объяснил, надо бороться с проявлениями педофилии. Пора браться за это дело. Наша молодежь и так далее. Он, конечно, не сказал ничего конкретного, но умная Головня и так поняла, что есть в этом деле его непосредственный интерес. Собирается срубить бабки. Это серьезно, шутки неуместны. Есть заявление врача из поликлиники. Родители подсудимого не простые, папа известный ученый. Достаточно. Это обычная практика. Те заплатят, папа не бедный, подсудимого выпустят, и по большому счету всем абсолютно по фигу, женится он или нет. Остается только закончить с документами.
Борис уже понял, что он отсюда не выйдет в ближайшее время. Он представил себе в виде карт – мама, папа, сестра, бабушка, дедушка, а еще Марина, ребенок, потом знакомые, факультет и так далее. Все эти карты образовали карточный домик, который и сложился на глазах Бориса, лег на плоскую поверхность, отчего в глазах стало немного темно.
– Может, вы сначала с Мариной поговорите? – попробовал он еще возразить.
– Конечно, поговорю. А как же? Но вы не сильно надейтесь, что это вам как-то поможет. Ее позицию учтут. Но все слишком наглядно, даже если она сама вас соблазняла, в чем я сильно сомневаюсь… Все равно вы совершили преступление. Вы взрослый человек, вам восемнадцать уже исполнилось.
Глава 17
В камере
Бывает так, что у человека тело