6.
В первый четверг февраля выпал снег и город, уставший от серости и грязи, наконец-то накрыло простынёй белой метели. Зима, так долго откладывавшая церемонию, все-таки надела свое пышное подвенечное платье и выбросила на Петербург за один день трехдневную порцию снега. На проспектах и улицах вмиг образовались многокилометровые заторы из автомобилей и Влад, давно закончивший все свои дела, решил переждать дорожную бурю, оставшись в офисе. Он сидел за своим массивным дубовым столом и перед ним лежали различные бумаги и папки, на которые падал приглушенный свет лампы, стоящей в левом углу стола. Чуть поодаль от правой руки Влада виднелась толстая, с втиснутой меж страниц закладкой книга, на обложке которой золочеными буквами было выбито «Бесы».
Кабинет его был достаточно широк. В нем поместились и стол с двумя креслами, стоящими между столом и входом, и находящийся справа от стола длинный кожаный диван, на котором Влад временами, посреди рабочего дня дремал, а иногда даже проводил целые ночи, не заезжая домой. За столом Влад сидел спиной к окну – большому, панорамному, открывающему вид на одну из улиц – линий Васильевского острова. Мимо этого окна ввиду нахождения вблизи воды часто пролетали чайки, издавая временами похожие на человеческие, крики. Между диваном и входной дверью расположился в метра полтора шириной и два метра в высоту темный книжный шкаф с шестью полками, забитыми разного рода литературой. Первые три наполняли книги по бизнесу, иногда перечитываемые Владом по мере необходимости, и литература по так называемому саморазвитию – слово, которое Влад не любил, но другого слова для обозначения он, увы, не находил. Остальные три занимала литература художественная: русская классика в самом лучшем ее проявлении, а одна из трёх этих полок была посвящена поэзии, столь любимую Владом.
Неожиданно телефон на столе задвигался, издавая прерывистые, но длинные вибрации. Влад отложил простой карандаш в сторону и потянулся к телефону рукой. В уголке листа, часть которого была занята печатным текстом, виднелся женский профиль с чуть вздернутым вверх носиком и большой копной волос, на фоне которой и вырисовывался тот самый профиль. Привычку рисовать в минуты раздумий он имел еще со студенчества: часто на лекциях, отвлекшись от речи преподавателя и погрузившись в свои мечтания, он рисовал девушек, сидящих в той же аудитории – чуть впереди него.
– Здравствуй, дорогой друг, – Влад услышал в трубке томный, грузный бас. Это был голос, не определившийся по номеру в его мобильнике, но явно определившийся в своей жизни, – узнаешь? – спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил, – я звоню тебе