Королёва Игоря Владимировича в «К*****» боялись многие – если не все. Конечно, чисто формально все понимали, что он обладал властью особого рода: не столько административным ресурсом, коим обладает любой топ-менеджер, и не столько той властью, какой обладает директор по безопасности, нет – Игорь Владимирович был наделён другим особым профессиональным даром – редко встречающейся не только у людей, но и в частности, у мужчин проницательностью. Своего рода социальный сканер, зашитый в глубокие слои ДНК, Игорь Владимирович наработал за годы напряженной работы с людьми в правоохранительных органах. Он обладал природным умением залезать под кожу, под кости, в самый мозг, его подкорку с потайными желаниями и слабостями – пугающий своими демонами даркнет человеческой души. И именно это умение, недоступное подавляющему большинству, у этого большинства и вызывало легкий трепет и страх. Всем контактировавшим с ним людям казалось, что он видит их насквозь. Игорь Владимирович имел в своём арсенале сильных качеств несгибаемую логику и легко находил малейшие противоречия в рассуждениях оппонента, если этот самый смельчак осмеливался вступить с директором в дискуссию. Он всегда защищал своих подчиненных, если затевалась ссора или появлялся слабый, или любой другой намек хоть на малейший скандал. Корпоративного обидчика в этом случае ждали самые жгучие сарказмы и словесные преследования – иногда даже и после того, как мелкий конфликт или стычка были исчерпаны. Игорь Владимирович за многие годы научился другому, отличному от административного, оружию – оружию психологическому, навыку интонационно и богатством обширной лексики победить противника. Он закрепил за собой репутацию человека крайне образованного, начитанного и умеющего мыслить и предлагать новые идеи.
Конечно, он знал, что за каждым добропорядочным гражданином, какими мнило себя большинство, водился хоть и маленький, и не смертельный, но все же грешок. За кем-то прятались и большие грешки – даже целые грехи и глубоко запрятанные, и пыльные, уже почти разложившиеся от времени скелеты в потертом платяном шкафу. Но ему даже иногда и не приходилось поднимать материал, потому что его гипотетические и потенциальные возможности всколыхнуть ил со дна давали ему фору никогда или довольно редко к этому прибегать. Но бывало, что он и из шалости интересовался чьей-то судьбой – не для дела, а чтобы лишний раз убедиться в правоте своих догадок. Ошибался Игорь Владимирович редко. Но странная штука: если он терял контроль и бдительность, ошибки стоили ему дорого и самая главная особенность, благодаря которой он добился многого, была в ловкости не верить на слово, а все тщательно проверять и перепроверять. Здесь нужно повториться: его боялись больше не за возможности, а именно за умение заткнуть и привести убийственные аргументы, против которых любые доводы казались несостоятельными. Игорь Владимирович к своим тридцати девяти годам слишком многое повидал в этой жизни и много куда проник