– И, конечно же, в таком случае он добрался бы до продавца воздушных змеев.
Продавец воздушных змеев. Конечно. Он был лучшим контактным лицом Сэми на суше, насколько нам известно, и Сэми доверял ему свои секреты.
– Что именно сказал тебе продавец воздушных змеев, когда ты увидела его на портовом рынке?
– Что ты имеешь в виду? – спросила она. – И, во имя Талоса, перестань бродить туда-сюда. Ты нервируешь меня.
Я присела на один из наших табуретов из плавника.
– Ты сказала, что он дал тебе розу, но сказал ли он что-нибудь? Сделал ли он какой-то намек на то, что мог видеть Сэми?
Она покачала головой.
– Не совсем. Когда я подошла к палатке, он уже убирал своих воздушных змеев. Он улыбнулся, когда увидел меня: должно быть, он принял меня за тебя, – и подарил розу.
Я положила ладонь на колено, чтобы оно не подскакивало.
– Ты права. Он, наверное, подумал, что ты это я, – пробормотала я. – Что означает, что он думал, что дает розу мне. Ты уверена, что он ничего не сказал?
– Полагаю, что он мог что-то сказать, но я была слишком озабочена поисками тебя. – Она рассеянно погрызла ноготь, старая привычка, которую я не наблюдала с тех пор, как мама намазала горькими чернилами кальмара кончики пальцев Зейди. – Я точно помню нескольких иларийских стражников, которые прошли мимо нас, которые, казалось, заставили его встревожиться. Он напевал одну и ту же мелодию снова и снова. Она была знакомой, но я не могла узнать ее.
Я вскочила с табуретки, слишком разгоряченная, чтобы сидеть смирно.
– Постарайся вспомнить ее, Зейди. Это важно. Он не мог напевать ее без причины. Это было послание, я в этом уверена.
Во взгляде Зейди по-прежнему читалось сомнение.
– Почему он тогда просто не рассказал мне?
– Ты сказала, рынок кишел стражниками. Ему следовало быть осторожным. – Я обернулась, чтобы взглянуть на родителей, которые только что появились из своей комнаты. – Сэми был на портовом рынке. Он оставил зашифрованное послание для меня.
Отец почесал голову, а мама выглядела скорее скептически настроенной, нежели оптимистичной.
– Какое послание?
– Та роза и песня, если Зейди вспомнит ее.
– Мне было бы намного проще ее вспомнить, если бы все помолчали! – Зейди подхватила мое хождение по комнате и продолжала грызть зубами свой ноготь. – Она напомнила мне о нашем детстве, – добавила она более тихим голосом.
– Колыбельная? – предположила мама.
Зейди покачала головой.
– Нет, что-то менее очевидное. Возможно, одна из тех песен, что Сэми раньше напевал, из тех, что он подхватывал на рынке?
Я запрыгала на месте, как никогда уверенная в том, что мыслю в правильном направлении.
– Та, что про козла и осла? – Она не была моей любимой, поскольку