найти там набор инструментов. К счастью, не все еще было продано, и, вооружившись увеличительным стеклом, парень снял с запястья браслет и принялся изучать свой наручный хронометр в попытке вернуть его к жизни. Когда-то в далеком детстве он, играя с соседскими детьми, упал с перекладины качелей, расшиб лоб и сломал свой личный счетчик расстояний. Тогда отец, будучи еще квалифицированным молодым мастером, быстро починил устройство, а теперь сам подросший наследник пытался понять, что к чему. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все три стрелки расстояний – и тонкая, и средняя, и толстая – зажаты осколком защитного стекла, повредившегося от ударов Богдана. Платон достал из своего набора пинцет и аккуратно извлек все его мелкие кусочки. Для проверки работоспособности механизма он походил по комнате, и самая тонкая стрелка еле заметно сдвинулась с места. Оставалось найти новое защитное стеклышко, чтобы первый попавшийся мелкий мусор снова не заблокировал механизм. В спальне ничего подходящего не оказалось, и Платон принялся искать в остальной квартире. Зайдя на непривычно пустую после отъезда матери кухню, он увидел лежавший в открытом ящике лед. Его пластиковая упаковка имела достаточную прочность и прозрачность для замены стекла. Парень вы́резал ножницами какой-никакой круг и замотал скотчем вокруг хронометра. Информация с циферблата оказалась почти не видна, но под прямыми солнечными лучами, если хорошо присмотреться, можно было что-то разобрать. Почти выйдя из кухни, Платон вернулся к шкафу, снова достал из него кусок льда, но в этот раз не ради пластиковой упаковки, а чтобы приложить к распухшему синяку под левым глазом, уже успевшему принять вид гематомы. Чтобы обжигающий холод передался больному месту, он походил в разные стороны, сделал несколько кругов по кухне, а потом вернулся в свою комнату, оставив после себя след из капель подтаявшего от пройденного расстояния льда.
На противоположной от входа стене унылого и холодного помещения его, как всегда, ждало залитое ярким светом, привычное еще с детства окно. Дежавю от тысяч таких одинаково увиденных за всю его жизнь сцен вечного солнечного пейзажа напомнило ему о недавнем инсайте после одной старой и непонятной книги. В куче оставшегося после отъезда сестры барахла, под мятыми шторами и простынями, парень нашел несколько брошенных ею книг. Одной из них оказался роман «Атлант поверженный» в голубой обложке, отливающей небольшим оттенком оливкового цвета не то от старости, не то по задумке иллюстратора. На ней массивный черный поезд, как пятно Роршаха, взывающий к личному потаенному кошмару читателя, несся на полной скорости в бездну – к концу человеческой цивилизации. В машинном отделении виднелась фигура лидера нации, с полным одержимости взглядом устремившегося вперед. Сотни, тысячи, миллионы вагонов, а впереди лишь конец пути, конец их острова, их планеты. Столько раз в детстве Платон видел эту замысловатую картинку и только сейчас, столкнувшись с большим количеством нестыкующихся идей и оберегаемых кем-то запретов, он понял ее тайный смысл. Писательница Алиса Зиновьева
