Достоевские дни. Оганес Мартиросян

наткнулся на крики и драку, махались скины и кавказцы, пара девушек и парней снимали битву на камеры, Фёдор прошёл дальше, но почувствовал волнение и боль в груди, побежал назад и бросился на скинов, этот факт их смутил, они не ожидали русского начала против них, они прекратили удары руками и ногами, то же сделали и горцы, все двинулись пить водку, но держались напряжённо и отчужденно, братства никакого не было и не могло быть, но алкоголь пили, морщились, поглаживали синяки и ссадины, ФМ говорил немного, пытался сблизить стороны, но его слова разбивались о глухую стену, в конце бритоголовые вообще обозвали его хачом и ушли, Фёдор усмехнулся, не посчитал себя оскорблённым, выпил водки с ингушом Зауром и зашагал дальше, куря сигарету «Казбек».

      «Друг не спал, ворочался, Найдёныш поменял ему майку и решил поделиться, рассказать о попытке его изнасилования. Друг выслушал Расторопшу и отчитал и отругал её за то, что она не сказала раньше и не обратилась в полицию. Найдёныш испугался и задумался и, когда друг уснул, позвонил „02“. Трубку никто не взял, тогда Найдёныш собрался и пошёл в участок. Там так объяснял случившееся, что полицейские заперли его, так как подумали о признании в преступлении. Расторопша заплакала, начала звонить и писать другу, звать его, спрашивать о здоровье и вообще. Друг всё понял, кое-как оделся и пришёл за Найдёнышем. Всё разъяснил, дождался освобождения Расторопши, написал заявление за неё и ушёл с ней домой. Там лёг на постель и забылся, пока Найдёныш пёк другу пирог – в благодарность за содеянное и свободу, раскатывал тесто и начинял его картофелем и грибами, радовался и молчал. Через час всё было готово, Расторопша отрезала кусок, заварила чай, отнесла всё другу, уже не спящему, повязала ему салфетку и поставила поднос перед ним. Он поблагодарил её и приступил к трапезе. Найдёныш сидел и смотрел, радовался за друга и ничуть не скучал. Вскоре включил телевизор и начал смотреть мультфильм про бурёнушку, гуляющую и прячущуюся от бандитов со своим другом на антресолях, где они обнимались и понимали друг друга без слов».

      Представил убийство себя ножом, когда будет падать снег в свете неоновых фонарей, а его тело станет душой: простыня на ней заалеет, полицейские заговорят по рации, через пару метров ребята выпьют пива, чуть дальше продадут шаурму. Ничего не изменится, потому что его смерть – взрыв такой силы, что всё останется как прежде, на своих местах, при своих делах. Именно так, он закурил и вызвал такси. Когда оно приехало, душа его закинула тело в салон, попрощалась с ним до утра и ушла на поиски приключений, в книги Булгакова и Рембо, шагающие назад.

      – Всё чаще думаю о смерти,

      Всё чаще ею я пишу, –

      Послал письмо ФМ в конверте,

      Доверившись карандашу.

      Пошёл с приятелем на Невский,

      С девчонкой встретился в кафе.

      Хлебнул кагора Достоевский,

      Поехал в гости подшофе.

      У Гаршина курил сигару,

      Ему о жизни говорил,

      Писал рассказы с пылу, с