Оказавшись среди гордых руин, дочь Ллута почувствовала невероятную тяжесть на сердце от того, чем не стал и никогда не станет ее народ. Несмотря на огромные, залитые солнцем поля, где они могли бы счастливо жить, эрнистирийские племена позволили загнать себя в горные пещеры. Эрнистирийцев бросили даже их боги. По крайней мере ситхи сохранили о себе память в великолепно обработанном камне. Ее народ строил из дерева, и даже кости воинов, оставшихся в долине Иннискрич, исчезнут с лица земли по мере того, как будут проходить годы. И скоро от эрнистирийцев совсем ничего не останется.
Если только кто-то их не спасет. Но не вызывает сомнений, что никто, кроме ситхи, на такое не способен – и куда они ушли? Она была уверена, что они скрылись в глубинах земли, но теперь начала думать, что перебрались еще в какое-то место.
Мегвин искоса посмотрела на Эолейра, граф молча шагал рядом с ней, разглядывая великолепные башни, точно крестьянин, живущий на границе Сиркойла и впервые оказавшийся в Эрнисдарке. Глядя на его лицо с тонким носом и растрепавшиеся черные волосы, Мегвин вдруг почувствовала, что любовь к нему вырвалась из того места, где, как ей казалось, она была спрятана, безнадежная и неоспоримая, причинявшая такую же боль, как горе. Воспоминания вернули Мегвин на двадцать лет назад, когда она увидела его впервые.
Она была тогда еще совсем девчонкой, но уже высокой, как взрослая женщина, с отвращением вспоминала Мегвин. Она стояла за троном отца в большом зале в Таиге, когда граф Над-Муллаха прибыл, чтобы принести традиционную клятву верности королю. В тот день он казался ей таким молодым и стройным, с блестящими, как у лиса, глазами, явно нервничал, но его переполняла невероятная гордость. Казался молодым? На самом деле он был молодым, не больше двадцати двух лет, и отчаянно сражался с весельем юности. Он поймал взгляд Мегвин, которая с любопытством посматривала на него через высокую спинку кресла Ллута, и она стала пунцовой от смущения, Эолейр улыбнулся, продемонстрировав ей ослепительно-белые, маленькие острые зубы, и у нее появилось ощущение, будто он нежно откусил кусочек ее сердца.
Разумеется, Мегвин знала, что для него это ничего не значило. Она была тогда совсем девочкой, но уже знала, что ее ждет судьба неуклюжей королевской дочери и старой девы, женщины, которая все свое внимание отдает свиньям и лошадям и птицам со сломанными крыльями, а еще постоянно что-то сбрасывает со стола, потому что не умеет изящно ходить, сидеть и вести себя, как пристало настоящей даме. Нет, конечно, он просто улыбнулся девчонке с широко раскрытыми глазами, но его невольная улыбка навсегда поймала ее в такие прочные сети, что она не могла их разорвать…
Ее размышления прервались, когда ограниченная с двух сторон стенами дорога,