Мальчик стоял над Слудигом, держа в одной руке глиняную миску и приставив к шее риммера нож, казавшийся огромным в его маленьких пальцах. Не обращая внимания на Бинабика, который извивался на земле рядом с ним, Врен повернулся к Скоди.
– Все правильно, большого, – крикнула Скоди. – Я хочу оставить себе маленького! Поторопись, Врен, тупой придурок, мне нужна кровь для костра. Немедленно! Иначе посланник уйдет!
Врен поднял нож.
– И неси ее осторожно! – снова закричала Скоди. – Ты не должен пролить ни капли внутри круга. Ты же знаешь, что малыши вылезают наружу, когда звучат заклинания, и какие они голодные.
Мальчик хирка неожиданно резко развернулся и медленно направился в сторону Скоди и Саймона, а его лицо исказилось от ярости и страха.
– Нет! – взвизгнул он, и на мгновение у Саймона появилась надежда, что мальчишка собрался напасть на Скоди. – Нет! – снова завопил Врен, размахивая ножом и не обращая внимания на слезы, которые текли по его щекам. – Зачем они тебе? Зачем тебе он? – Врен замахнулся ножом на Саймона. – Он слишком старый, Скоди! Он плохой! Не такой, как я!
– Ты что такое творишь, Врен? – Скоди испуганно прищурилась, когда Врен прыгнул вперед, в сторону круга, и нож в его руке, от которого отражался алый свет костра, взлетел вверх.
Саймон почувствовал обжигающую боль в мышцах, когда попытался увернуться от ножа Врена, но его держала на месте каменная рука. Пот заливал глаза.
– Он не может тебе нравиться, – визжал Врен.
С хриплым криком Саймон сумел сдвинуться в сторону настолько, что нож, направленный в ребра, не достиг цели, но оставил на спине след холодной серебристой боли. Нечто в пламени костра взревело, точно разъяренный бык, а потом Саймона окутал мрак, погасивший звезды.
Эолейр оставил ее на мгновение одну, а сам вернулся через огромную дверь назад, чтобы взять еще одну лампу.
Пока Мегвин, охваченная ликованием, ждала возвращения графа Над-Муллаха, она разглядывала каменные строения в пещере внизу и чувствовала, что с ее плеч свалился огромный груз. Вот он, город ситхи, древних союзников эрнистирийцев. Она его нашла! В какой-то момент Мегвин начала думать, что Эолейр и все остальные правы и она сошла с ума, и вот теперь она смотрит на творение могущественных ситхи.
Все началось с беспокойных снов, которые и без того были темными и хаотичными, наполненными страдающими лицами тех, кого Мегвин любила. Потом среди них стали появляться другие образы. Она видела прекрасный город, украшенный знаменами, город цветов и завораживающей музыки, прятавшийся от войны и кровопролития. Впрочем, эти картины, всегда появлявшиеся в последние, ускользавшие мгновения сна и так отличавшиеся от кошмаров, все равно ее не успокаивали. Как раз наоборот, они были такими яркими и красочными, полными диковинных чудес, что Мегвин начала опасаться за состояние своего разума. А вскоре во время своих блужданий по тоннелям Грианспога она начала слышать шепоты