– А без работы сидеть – самое то, – выключив керогаз, Митя сел на свободный табурет.
– Не переживай ты, устроишься. Лето длинное.
– А жизнь – короткая. Приехал, как нахлебник…
– Никогда так не говори, – Ирина взяла мужа за руку. – Никакой ты не нахлебник, вона сколько по дому делаешь. У других мужики в хате только командовать могут, а ты у меня другой: заботливый, детишек любишь.
– Кусок в горло не лезет. У тебя четверо, а тут я ещё… – Митя совсем загрустил, стыдясь своего положения.
– Не переживай, всем хватит, – задумчиво сказала Ирина.
В этот вечер поход на усадьбу сорвался. Девочки так умаялись, что проспали до следующего утра.
– Вставайте, сони, хватит дрыхнуть! – мать готовила завтрак. – Быстрей! Скорей! Пока солнце высоко, надо по картошке пройтись.
– А что, уже утро? – Катя села на кровати.
– Ой, – спохватилась Маша, протирая заспанные глаза.
Катюша спрыгнула на пол и выскочила в кухню.
– Мама, а чем это так вкусно пахнет? – устроилась на табуретке, вытянув шею.
– Оладьи, – Ирина помешивала тесто деревянной ложкой в алюминиевой кастрюле.
– М-м, – Катя прикрыла глаза и облизнулась. – Каждый день бы их ела.
– Каждый день не получится. Зато я знаю, где хорошо кормят.
– Где? – девочка распахнула ресницы и подняла брови ко лбу.
Ирина поставила кастрюлю на стол и облокотилась о столешницу.
– В интернате. Хочешь туда поехать вместе с Машей? – задала вопрос полушёпотом.
– Насовсем? – насторожилась девочка.
– Ну, почему же? Будете приезжать на каникулы. Сама видишь, летом много работы по хозяйству, а зимой здесь делать нечего.
– Хм, – задумалась Катя, вспоминая рассказы сестры о беззаботной и сытой жизни в казённом учреждении. – А я жить вместе с ней буду?
– С ней, – слукавила женщина и выпрямилась. – Ты пока никому об этом не говори, а как придёт время уезжать – расскажем вместе. Вот Маша обрадуется.
– А почему не говорить?
– Мальчишки за вами увяжутся, а их не возьмут – маленькие ещё. Будут плакать. Ты уже большая, понимать должна.
Катюша встала на ноги и улыбнулась. Ох, как будет здорово, когда она переедет в интернат! Там и конфеты дарят, и оладьи пекут, а ещё очень много детей – вот весело-то будет! Воспитательница добрая, не то, что Агриппина Марковна – очень уж привередливая, до каждой буковки доколупается, а потом ещё и ругает при всех. А в интернате никто ругать не будет. Спать ложиться не заставляют, ложись хоть в двенадцать ночи, только утром чтоб как штык. Коз кормить не надо, убирать навоз – тоже, дрова таскать и печь топить… Господи, рай, а не жизнь.
Обмозговав все «за» и «против», девочка громко ответила «Да!»
– Что «да»? – Маша присоединилась к завтраку.
– Да,