Этот вопрос у нас в достаточной степени не проработан. Радиосвязь необходима, а она у нас даже по штату[66] отсутствует». [141]
То есть проблему понимали – но не Рычагов. Он в своем докладе на том же совещании о радиосвязи молчал, а главное – ничего не делал для ее внедрения. И всё начало войны самолеты друг дружке крыльями качали и знаки пальцами подавали из кабин, а от земли вообще были отрезаны начисто. Спасибо невинно пострадавшему Рычагову.
А теперь разберем скандал с «гробами».
Что значит «вы заставляете нас»? Кто заказывал промышленности новые самолеты? Кто принимал их на вооружение? Кто разрабатывал планы полетов? Сталин?
Нет, начальник Управления ВВС, то есть товарищ Рычагов лично. Эту должность он занимал уже восемь месяцев (с августа 1940-го), а с 1937-го руководил на постах чуть более скромных. Почему он свою ответственность пытался переложить на первое лицо в стране? [142]
Но арестовали его, повторю, не за это, и даже не за вредительское оставление самолетов без радиосвязи. Он совершил еще более тяжкое преступление…
Тайна успеха Гитлера
Вернемся в Германию. Приведу цитату из книги И. Феста:
«Ход мероприятия основывался на литургическом ритуале, который подчеркивал эффектность появления Гитлера перед публикой. Пока знамена, маршевые ритмы и крики ожидания погружали массы в состояние предпраздничной суматохи, сам он, нервничая, сидел в гостинице или партийном офисе, беспрерывно пил минеральную воду и выслушивал частые донесения о настроениях в зале. Лишь когда нетерпение масс грозило снизиться, а искусственно подогреваемая лихорадочная жажда слияния схлынуть, он отправлялся в путь.
Он предпочитал длинные коридоры, проход по которым увеличивал напряжение, и всегда входил в зал не через сцену, а сквозь проход для публики. В Баденвейлерском марше[67] была только для него предназначенная выходная тема, и ее звуки заставляли утихнуть шум в зале и в едином порыве срывали людей с мест. Они исходили криком, доведенные всеми этими манипуляциями до состояния полного блаженства: ОН ПРИШЕЛ.
Магнитофонные записи тех мероприятий передают атмосферу непристойного массового совокупления – затаенное дыхание в начале речи, резкие вскрики, нарастающее напряжение и первые освобождающие вздохи удовлетворения, опьянение, новый подъем, а затем экстатический восторг наступившего речевого оргазма. Поэт Рене Шиккеле как-то сравнил речи Гитлера с „сексуальным убийством“. И многие другие современники описывали наэлектризованную атмосферу этих митингов в выражениях, больше подходящих к Вальпургиевой ночи.
Гениальность он обретал лишь перед