_______
Венсан нравился мне, когда был трезвым, но в это время он либо работал, либо пропадал в своей черной меланхолии, а на подвиги любви он был готов только когда выпивал. Мне он в таком состоянии был противен. Я думала иногда напиться вместе с ним, чтобы мы совпали, но от этих мыслей мне становилось совсем плохо, я шла в «Электру» и надиралась там за чужой счет.
Однажды днем, вернувшись из аптеки, Венсан сказал:
– У Диего скоро день рождения. Хочу устроить выставку его работ в мастерской, позвать его друзей.
– А Диего будет присутствовать?
– А как же! Он пока еще жив! Без него получатся какие-то поминки.
– По мне – очень сомнительная затея, – тихо сказала я.
– Мы справимся. Завтра надо будет навести порядок и развесить его работы.
_______
Целый день мы отскребали мастерскую, убирали картины Венсана, освобождая место для почеркушек Диего. И когда Венсан принес листы из комнаты друга, когда мы развесили большие по стенам, а маленькие прикрепили к чистым холстам, стоящим на мольбертах, собранные вместе они произвели в спокойном пространстве мастерской оглушительный вопль. Эта черная страсть, которой, он, казалось, был пропитан, выплеснулась на меня, и я влюбилась в его иссушенные испанские пейзажи, в дерзкие штрихи, в которые он вложил без остатка последние крохи своего существования, в горечь утраченных счастливых дней, что изливалась на листы струями темной крови. Я почувствовала, что все его крики, ругань, остервенение проистекают из этой неуемной любви к жизни, трудной, забирающей у человека всю радость и силы, но нуждающейся в воспевании любыми средствами, для Диего – злыми росчерками пера, раздирающими бумагу.
Я стояла перед большим листом, который он сделал, видимо, еще до того, как я поселилась здесь, тогда он еще мог сидеть за столом. Венсан подошел ко мне сзади и обнял меня, положив подбородок мне на плечо.
– Убери грабли, – сказала я. – Еще куча дел.
– Звучит обнадеживающе, – хмыкнул он.
_______
В день рождения Диего, мы с Венсаном поднялись к нему и, поздравив именинника, который только молча кивнул, сказали, что его ждет сегодня скромное торжество, поэтому нужно привести себя в порядок. На удивление, Диего не осыпал нас бранью, он позволил Венсану умыть и причесать себя, и даже немного поел самостоятельно. Ближе к вечеру, когда должны были прийти гости, Венсан на руках спустил его вниз и усадил в кресло. Диего был строг со своими друзьями, он одной-двумя фразами сводил начатый с ним разговор на нет. Никто не смел улыбнуться, напряжение потихоньку заполняло комнату,