Пройдут годы, и уже после кровавой Отечественной войны рука Сталина вновь потянется начертать похожую анаграмму. Сталин читает книгу Г. Александрова «Философские предшественники марксизма». На одной из страниц автор излагает философскую систему Фихте, в которой решается диалектическое противоречие между «Я» и «не-Я». По Фихте, как результат разрешения этого противоречия в сознании, как диалектический синтез рождается человеческая личность.
Точно так же, как на страницах книги Анатоля Франса, Сталин и здесь вновь взрывается аккуратной надписью и знакомым рисунком на полях: «Это же чудесно!.. “Я” и “не-Я”. Это же
Родные, находясь слишком близко, как правило, плохо понимают рядом живущего человека. Нет дистанции, а потому не разобрать – что крупно, а что мелко и пустяково. Дочь Сталина Светлана Аллилуева, повзрослев, резко отдалилась от отца, когда поняла, что он был «монстром»[72]. Но возникшая дистанция, кажется, позволила и ей подметить в отце некую фундаментальную точку. Будучи уже немолодой, она неожиданно призналась: «…вся жизнь моего отца возникла передо мною, как отречение от Разума и Добра во имя честолюбия, как полное отдание себя во власть зла»[73].
Впрочем, дело может быть не в отдаленности дочери от отца и появившейся у нее в связи с этим ретроспективе. Были годы, когда дочь была чуть ли не единственным человеком, кому Сталин позволял брать книги из домашней библиотеки в Кремле. На некоторых из них сохранились сделанные детским почерком карандашные каракули, так похожие на отцовские буквы: «Сета», «Светланка», или следы подготовки к экзаменам в вузе. Может быть, ей, уже студентке, попались книга Франса или другие книги с характерными пометами? Даже если это и так, дочь все же до конца не поняла отца. Несмотря на то что он был темпераментным и страстным человеком, его отношение к категориям типа добро, зло, разум, чувство было сугубо рассудочным. И конечно, он никогда не делал сознательного выбора «зла». Да и кто в принципе способен сделать такого рода выбор? Даже Дьявол выбрал зло как добро для себя и присных.
Скорее всего, Сталин с какого-то момента жизни оказался душевно пустым, или, что то же, душевно омертвел, и потому делал все так, как считал нужным, невзирая на мораль. Хотя разумом холодно и рационально осознавал, где моральный плюс, а где – минус. Душевная смерть никого не настигает сразу, от рождения. Нам еще предстоит констатировать моменты его душевного умирания, а затем и признаки разложения. Верил ли он сам в наличие души и в ее бессмертие? Скорее всего, да, но как-то по-особому, не церковно. В книге Франса подчеркнул: «Душа, по взгляду Наполеона, состоит из флюидов, которые после смерти возвращаются “в эфир и поглощаются другими мозгами”»[74]. Вслед за Наполеоном он пытался «закольцевать» жизнь и смерть души