– Да так, было одно дело, – ответил Оуэн.
Оливия перевела взгляд с Оуэна на Джеймса и обратно. Да как они смеют называть ее делом? И почему Эверилл не боролся за нее? Не боролся за них?
Роуз мягко положила ладонь на руку Оливии.
– Нам не следует задерживать мистера Эверилла.
Затем она повернулась к Джеймсу:
– Надеюсь, мы скоро снова увидим вас. Быть может, пообедаете с нами завтра?
– Боюсь, не смогу. – И хотя Джеймс отвечал на приглашение Роуз, извиняющийся взгляд был послан Оливии. – Я на некоторое время должен уехать.
И тут она поняла: визит Джеймса не имеет к ней никакого отношения и предложения не будет. В сущности, он намеревался покинуть Лондон, даже не попрощавшись.
Горечь обиды и унижения подкатила к горлу, щеки зажгло, и она растерянно спросила:
– Куда?
– В Озерный край.
Явно не замечая ее страданий, Оуэн сделал знак Деннисону открыть дверь.
– Приятно было повидаться с вами, леди Роуз, леди Оливия. – Джеймс отвесил каждой по безупречному поклону и… был таков.
Оуэн направился к лестнице.
– Я собираюсь провести остаток дня с Беллой и малышом. Увидимся за обедом?
– Конечно, – ответила Роуз, а когда Оуэн удалился настолько, что уже не мог их слышать, обняла Оливию за плечи. – Мне так жаль, Лив. Пойдем выпьем чаю.
– Нет, я пойду к себе… – Оливия удивлялась, что ноги все еще держат ее. – Как глупо было с моей стороны полагать…
– Нет! – горячо возразила Роуз. – Вовсе не глупо.
– Как бы то ни было, мне надо немного времени, чтобы подумать.
– Я пойду с тобой и помогу снять платье.
Оливия покачала головой и попыталась изобразить улыбку.
– Я справлюсь.
Роуз вздохнула.
– Ладно, но только я должна тебе кое-что сказать. Ты знаешь, что мне очень нравится мистер Эверилл, но если он до сих пор не понял, какое ты сокровище, то, быть может, он тебя не заслуживает.
Несмотря на отчаянные попытки оставаться внешне спокойной, Оливия не смогла удержать слезинку, и та скатилась по щеке.
– Может, ему просто надо больше времени, чтобы понять, какое я сокровище.
Гордая улыбка осветила лицо Роуз.
– Узнаю свою неунывающую сестричку!
Оливия обняла ее и побежала к себе в комнату, где не надо было притворяться неунывающей и сильной и можно вволю выплакаться.
Что она и сделала.
Несколько часов спустя, когда пришло время обеда, Оливия сослалась на головную боль. Аннабелл прислала ей поднос, но он так и остался нетронутым. Даже аромат ростбифа и подливки ее не соблазнил – аппетит пропал.
Как и Джеймс.
Господи, какими же жалкими были ее мелодраматические мысли – даже для нее самой. Какой же идиоткой надо быть, чтобы ожидать предложения после каких-то поцелуев, которые для него, видно, ничего не значили, он явно даже не думал о ней. Вместо