Покачав головой, сжала руки в кулаки. Он продолжал выламывать дверь, сверху ссыпались куски глины.
– Они поднимут всех послушниц и заставят искать, – попыталась объясниться, но, закалившись, вновь увидела брызги крови. – Я должна вернуться в комнату. Должна, Лассе! Ради спокойствия и безопасности остальных.
За моей спиной послышались громкие шаги. Дверь, ведущая на верхний ярус, скрипнула, и кто-то резко ухватил меня за руку.
Развернувшись, я встретилась взглядом со Светлой. Прижав палец к губам, она потащила меня вниз.
– Сонья, вернись!!! – голос северянина сотрясал стены.
Казалось, он бился в камере от бессилия.
Спустившись на первый этаж, Светла провела меня через левое крыло. Пока мы шагали мимо тёмных комнат, я успела успокоиться. Ухватившись за ручку двери, Светла впилась в меня взглядом.
– Скажем, что была у тебя? – произнесла я губами.
Она уверенно кивнула. Дружба между послушницами не поощрялась, но и не наказывалась.
Выйдя из храма через чёрный выход, мы поспешили к жрицам, которые, громко стуча по железной тарелке, поднимали на уши весь храм. Заметя меня, звон прекратили.
Подняв голову, я заметила в окне северянина с перекошенным гневом лицом. Ошейник на его шее горел алым пламенем. Руки до того крепко сжимали раму, что вниз посыпались мелкие камешки.
– Где ты была? – холодно поинтересовалась Верховная.
Светла открыла было рот, но карга жестом приказала ей отойти.
«У Светлы, – чётко произнесла я губами, – я узнала, что случилось с пленным и расстроилась».
– Доброта, – сплюнула старуха, – когда только ты поймёшь, что это самое жалкое и глупое чувство.
Стоя на месте, я невольно бросала взгляд наверх. Тот, кто назвал себя хозяином этих земель, следил за каждым нашим движением и ловил каждое слово.
Нежность?! Теперь я думала, что мне она привиделась. Нет, этот мужчина словно ледяной: жёсткий, колючий.
И мне было страшно. Таким Лассе меня пугал даже больше, чем Верховная и Туман.
– Ну что мне делать с тобой, Сонья? – Верховная обошла меня по кругу. – Последние дни ты ведёшь себя просто отвратительно. Дерзишь и кидаешься на жриц, на тех, кто кормит тебя и заботиться о тебе.
Услышав такое, я не сдержалась и хрюкнула со смеху. Это не осталось незамеченным. Верховная остановилась.
– Розги не помогают. Работы на нижнем ярусе тоже. Упрямая. Как же тебя вразумить, лютая? Может выгнать из храма? Поживёшь на улице, проголодаешься да и поймёшь, что была неправа.
Я тихо сглотнула. Пару раз я уже оставалась на ночь за дверями храма. Холод и голод здесь не самое страшное, ведь часто захаживают и мёртвые. А ночь – это их время.
И тени…
– Да, так мы и поступим, – Верховная усмехнулась, – привязать её к столбу!
Повторять ей не пришлось, жрицы, схватив меня, скрутили руки и потащили к ненавистному куску подгнившего дерева, что стоял посреди двора между вратами в храм и кромкой