Взмокший как речная выдра Всеволод устало держал путь домой. Казармы располагались далеко, на краю посада, однако воевода, пожалев Ярку, отправился туда пешком И вот теперь, бредя по пыльным, душным улицам он расплачивался за выказанное сердобольство. Ноги в сапогах гудели, меж лопаток образовался настоящий водопад, а пить хотелось так, словно окольничий был брошенным соплеменниками дервишем в пустыне.
Вскоре Всеволод вышел на знакомое пересечение улиц. Ему уже доводилось бывать на этом пятаке, на который со всех сторон наползали кривобокие дома. Мастерские канатчиков и бондарей соседствовали здесь с рыбацкими хибарами. И если цеховики предпочитали строить свои жилища подальше от реки, то ветхие избы кочетников20 ютились прямо на косе, намытой течением Ижены. Точь-в-точь как грибы-головёшки, растущие из песка.
Прямо посреди перекрёстка возвышался вестовой камень.
Пирамидальный валун слишком большой, чтобы его можно было сдвинуть с места, торчал, как огромное гранитное яйцо. Не в силах совладать с ним, местные каменотёсы приспособили камень под городские нужды. И теперь на гладко обточенной грани валуна виднелись пометки, указывающие на основные достопримечательности Марь-города. Здесь даже была надпись, посвящённая городской тюрьме. Аккурат под камнем, скрестив пегие лапы, лежал дворовый пёс. Почуяв Всеволода, он принялся вяло тявкать, но видя, что это не возымело должного эффекта, замолчал и снова уронил голову на лапы. Судя по всему, барбос справедливо решил, что в такую жару ожидать от него чего-то большего – просто преступление. Всеволод не стал с ним спорить. Опёршись спиной о горячий камень и согнув в колене ногу, воевода стянул с неё сапог. Потряс его, вытряхивая попавший камешек и перемотав портянку, принялся натягивать обувку. Блохастый сосед, тяжело дыша и вывалив язык, смотрел на это действо скучающим, ленивым взглядом.
Надев сапог и для верности притопнув, Всеволод облизал пересохшие губы и сглотнул. Комок густой слюны проследовал по горлу, ворочаясь, словно беспокойный ёж. Муки жажды становились нестерпимы.
– Думаю спрашивать, есть ли у тебя чего попить не стоит? – ради шутки обратился воевода к псу и ошарашенно замер, получив в ответ:
– Отчего ж не будет, вода не добродетель, пока что всем хватает.
Потрясённый Всеволод не сразу понял, что голос доносится с другой стороны камня. Осторожно заглянув за его ребристую, изъеденную рыжим лишайником поверхность, он увидел девушку.
Высокая, почти с него ростом, она была одета в простое, подпоясанное чёрным кушаком льняное платье и узкий повойник с челом вышитым золотой гладью. На грудь незнакомки спускались две толстые, чёрные как смоль косы с вплетёнными колтушами21. Украшения изображали сов, расправивших в полёте крылья. Горя яхонтовыми камешками