Глава 4
На следующий день после похорон за завтраком отец сказал Зорине:
– Дочка, мне нужно с тобой обсудить наши дела. Я буду ждать тебя в своем кабине через час.
Его голос прозвучал строго, как приказ, будто директор давал указание подчиненному. В знак согласия Зорина кивнула. Допив кофе, она вместе с подругой вышла из-за стола.
– Аня, давай я отвезу тебя на работу. За час успею.
– Я могу сама добраться. Маршрутка ходит часто, каждые двадцать минут.
– Нет, мне все равно ничего не хочется делать. А отец будет ждать через час. Поехали. Я успею.
По дороге подруги долго молчали, и, подъехав к зданию, Аня спросила:
– Зорина, почему вы с отцом такие отчужденные?
– Раньше он таким не был. Или я не замечала, – пожала плечами Зорина. – Может, сейчас не до любезностей. Сколько его помню, он всегда был строг и даже суров, но я знаю, он любит меня.
– Честно говоря, не увидела, чтобы он горевал и тебе сочувствовал. Ну… Как-то пожалел, обнял.
– Не знаю, Аня, не знаю. И Виктория не сказала ни слова, а ведь женщина… Что происходит? Вот сегодня и поговорю с отцом. Надеюсь, появится хоть какая-то ясность.
– Поговори, конечно, ведь он – единственный родной человек.
У Зорины сдавило горло. Она шмыгнула носом, достала платок и вытерла набежавшие слезинки.
– Ну что ты, что ты, – обняла ее за плечи подруга. – Я не хотела тебя расстраивать. Просто меня который день мучают эти вопросы. Я жалею тебя. У меня отца уже нет, но раньше у нас с ним были теплые отношения.
Зорина глянула на часы.
– Ладно, Аннушка, мне пора возвращаться.
Подруга вышла из машины, оглянулась, послала воздушный поцелуй и медленно пошла по аллее под осенними кленами. Она думала: «Как плохо без мамы. Моя всегда прижмет меня к сердцу, когда плохо, ее тепло передается, окутывает облаком, и я успокаиваюсь».
Зорина грустно смотрела вслед девушке, а потом нажала на газ и плавно выехала на шоссе. Ровно в назначенное время она постучала в дверь кабинета отца и, не дожидаясь ответа, открыла ее.
– Заходи дочь, заходи. Ты как не родная, но, замечу, пунктуальна. Это хорошая черта.
Он встал с мягкого кресла и поспешил ей навстречу, отодвинул стул возле стола, чтобы она села и сам устроился рядом.
– Давай поговорим, дочка. Ты теперь остаешься одна, и я, естественно, волнуюсь. Хоть ты и самостоятельная, но для меня ты всегда ребенок. Когда была жива моя мать, я был спокоен, зная, как она тебя любила и опекала.
– Папа,