После этого султан перешел к другим вопросам. Один за другим выходили его повеления и указы, писцы сменили уже по дюжине перьев, когда падишах неожиданно произнес:
– Теперь, когда все насущные дела улажены, хочу сообщить вам о том, что давно лежит у меня на сердце.
Уставшие от длительного совещания и пребывающие в полудреме, советники и вельможи, встревоженно переглянулись и приготовились внимать словам государя.
Султан аккуратно коснулся перстня на своей руке и его алый блеск отразился в усталых глазах повелителя. Затем он посмотрел на Халиля и сделал едва заметный знак. Визирь, тяжело вздохнув, протянул Мураду запечатанный документ.
– Вот здесь, – сказал султан, потрясая свитком, – содержится моя последняя воля. Вы должны принять ее так же безропотно, как принимали остальные мои решения.
– Повелитель, – подал голос Исхак-паша, – вы сказали, что это ваша последняя воля…
– Да, я сделал достаточно и теперь, когда империя находится в безопасности, я удаляюсь от дел и передаю всю власть своему сыну.
Сановники разом охнули и снова переглянулись. Относительно спокойными оставались лишь трое – Халиль, Заганос и Шехабеддин, они уже и прежде знали о намерениях султана, но не думали, что это произойдет так скоро.
– Если у кого-то есть возражения, пусть скажет об этом сейчас, – настойчиво проговорил султан, нарушая повисшую тишину.
– Государь, но почему ты оставляешь нас? – прохрипел старый Хизир-бей. – Быть может, мы чем-то прогневили тебя?
– Нет, – мягко ответил Мурад. – Вы преданно служили мне и каждый из вас должен продолжить свою службу у моего сына. Ему будут нужны ваши опыт и знания.
Пораженные паши и беи с удивлением глядели на своего султана. Со времен Османа, ни один правитель этой могучей империи не отказывался от власти добровольно. Тем более, было странно, что на это пошел Мурад – полный сил, сорокалетний падишах, восстановивший страну из руин, внушающий лютый страх врагам, мудрый и дальновидный политик, поэт и философ, покровитель науки и искусства. Отныне бремя власти ложится на его сына, еще неоперившегося юнца, короткое правление которого омрачилось бунтом и казнями.
Вельможи молчали, потупив взоры, и размышляли о будущем. Ни один из них не решился противиться воле своего правителя. Все они, издавна привыкшие к повиновению, не решались сказать вслух то, что лежало у каждого на сердце.
1 декабря 1444 года Мехмед взошел на трон Османской империи под именем султана Мехмеда II, открывая тем самым новую главу в истории этого государства.
С первых же дней молодой и энергичный Мехмед взялся за решение накопившихся перед государством проблем. Впервые за долгое время он почувствовал себя свободным и эта свобода пьянила его. Не было больше строгих учителей