(разве что в сторону наследственного самодержавия), а любая попытка его устранения – конституционная или нет – связана с большой кровью. Демократический вариант развития провален в связи с роспуском Советов и принятием новой Конституции (что сопровождается и усугубляется постоянной дискредитацией рудиментарной законодательной власти в СМИ). Определенный шанс мы, на мой взгляд, упустили и два года назад в связи с тогдашним письмом банкиров. Президентские выборы 1996 года были категорически никому не нужны. Но деликатный вопрос с их отменой позволил бы тогда прийти к конституционному соглашению:
продление президентских полномочий в обмен на их ограничение. Разумеется, самодержавную власть нынешнего президента это никак бы не ограничило (законы и соглашения писаны не про него), но в перспективе позволило бы сравнительно безболезненно ослабить сложившийся и застывший восточный уклад. Однако этот шанс был упущен, и поступательное движение оказалось подменено бессмысленными кругами, которые мы описываем, как персонажи американских фантастов, проживая – с незначительными вариациями – один и тот же день и подвергаясь разноцелевой, но неизменно эффективной психологической обработке. Сама же по себе безответственная власть не может измениться (в сторону улучшения) хотя бы потому, что так и остается безответственной. Сонное восточное царство. Без казней и расправ, и то слава богу. Уже четыре года без казней и расправ, а только со стрелками и разборками, только с наездами и отстрелом.
Уже четыре года – а сколько еще?
Шалтай-Болтай сидел на стене
[15]
Оппозиция – увы… Ругать оппозицию, смеяться над оппозицией, изобличать оппозицию во всех мыслимых и немыслимых грехах давно уже стало хорошим тоном. Особенно в средствах массовой информации. Особенно на телевидении. Даже не столько хорошим тоном, сколько непременным условием – вроде непременной, хотя бы одной, ссылки на Маркса и Ленина в былых работах на гуманитарную или научно-естественную тему.
Читаешь иного журналиста (бывает, и вполне серьезного), и пишет он о разгуле криминала, или о коррупции в исполнительной власти, или, допустим, о шалостях ГАИ. Пишет-пишет – и непременно «мазнет» Думу (оппозиционную). Или, на худой конец, «коммуняк». Или – прицельно – какого-нибудь ни в чем не повинного Бабурина.
Подобные экзерсисы и эскапады попадаются даже в литературоведческих статьях. И власть вроде бы не требует сегодня такого рвения – а вот поди ж ты! И деньги в печати считают, прежде всего – депутатские. И поездки – опять-таки депутатские. И ляпы языковые подмечают главным образом лишь у тех, кто в сторонке от исполнительной власти (за исключением Черномырдина, понятно, но тот, во-первых, по части ляпов рекордсмен, а во-вторых, прочубайсовские СМИ подспудно зачислили в оппозиционеры и его).
В таких условиях честный разговор о подлинных слабостях оппозиции, более того, о мнимости самой оппозиции – затруднен. Не потому, что «льешь
