– Верховный переговорный комиссар Адамс, – Топ Моул ни на йоту не потерял бюрократическую холодность речи и взгляда, – в очередной раз повторяю: учитывая колоссальный разрыв в сельскохозяйственном преуспевании северо-западной всегломерации от остальных полисов, национальные производители субъектов центральной, северо-восточной и юго-восточной всегломераций находятся на грани выживания…
– Не перевирайте – ни о каких банкротствах не может идти и речи. Все это не больше, чем домысел. Тем более мы говорим о естественном существование капиталистического устоя. Рынок расчетливо справедлив к каждому участнику на своих бескрайних полях дохода! А вы делаете из нее регулируемую зону на неповоротливо тесной шахматной доске, – поднявшийся из глубин нравственного эгоизма комок недоумения уперся в кадык верховного переговорного комиссара и теперь рвался наружу что есть мочи. – Все представительства Общественного Надзора Вами указанных полисов выступали только «за» устоявшуюся здоровую конкуренцию. Национальные производители, о которых Вы также упомянули, адаптировались к конъюнктуре и перевоплощались – если на то была необходимость – как меняющие по сезону окрас шкуры зверьки. Вы же предлагаете сделать из рынка черт знает что!
Сэллэлайн Адамс почувствовал, что еще пара разгоряченных шагов и никак неподдающаяся усмирению экспансивность сведет на нет конструктивность и достоинство позиции, которую он с блеском отстаивал битый час перед заведомо скептически настроенной ареной.
– Я предоставлю слово моему коллеге, – посмотрел через правое плечо политик на сидящую за ним команду единомышленников. – Мистер