– Спасибо, что помогаешь мне отправиться обратно.
Ко мне подошел медбрат.
– Там к тебе пришли, как всегда иди открывай окно, пообщайся.
– Какое окно?
– В палате у себя, дебил, харэ им прикидываться.
– Да уж и Вам доброго дня.
Я пошёл к окну, и даже тут Иван следовал за мной. Как только я открыл окно, то увидел женщину. Она была пьяна и с каким-то армянином в спортивках. Затем она начала говорить:
– Женечка, прости меня, ты, наверное, сам все понимаешь, прошло три года. Врачи не знают, когда тебя выпустят. Говорят, у тебя снова начались припадки. Прости, Женечка, что не дождалась тебя.
– Э. Я прощаю тебя, дорогая. Все хорошо. Я тебя прекрасно понимаю. Все, мне пора пить таблетки, врачи уже зовут.
– Постой, Женечка, это Олег, он заботится о нашей семье. Скажи, Олежа, что-нибудь:
– Жека, рад знакомству.
Я подумал: как же он меня уже бесит, сука эта армянская.
Он продолжил:
– Я позабочусь о девочках и Павлуше, как только ты выйдешь, я уеду к себе в Ереван, а девочки с Пашкой останутся с тобой.
Я подумал, что пора этот театр заканчивать, мне лишь валюта местная нужна, чтобы получить красные таблетки. Пожалуй, подыграю им, будто я душевно больной.
– Все хорошо, Золотко, я не скоро выйду, не беспокойтесь, у меня все хорошо, токо приносите мне сигаретки с вкусняшками. Всё, пока-пока, продолжайте жить без меня.
Я даже окно не успел закрыть, как услышал, что он говорит моей жене:
– Я же говорил, что он больной, вот видишь.
– Олежа, зря я тебе позволила прийти сюда, а вдруг он переживать будет и ему еще хуже станет, что мы ему скажем, когда он выйдет, куда он пойдет?
Закрыв окно и повернувшись к местным так называемым душевнобольным, я отметил про себя полнейшую тишину вокруг и сочувствующий взгляд каждого из них, за исключением мистера аппатии. Я сказал:
– Чего смотрите, им нужно продолжать жить без меня, а я выберусь, и они мне не нужны. Евгению будет лучше без этой бабочки! Всё!
Многие с грустью охнули и начали заниматься своими делами.
Выполнив все обещания перед Пухляшем и получив заветную таблетку, я отменил в туалете очередное самоудовлетворение какого-то сумастбродного парня. Я дождался ночи. И тут началось.
Малевич встал посредине комнаты, присел и спустил штаны. Я не выдержал:
– Малевич, раскудрид твою мать, стой – стой!
С кровати соскакивает Иван и подбегает ко мне, схватив меня за шею и закрыв мой рот. Далее я слышу:
– Даниил, успокойся и дай мне помочь тебе.
Малевич делает свое дело и начинает что-то рисовать на полу. В комнате подялась ужасная вонь, люди начали просыпаться и ворчать, а Иван сказал:
– А ну успокоились все, а не то порежу.
И все успокоились. Я пытался кричать, увидев, что у Малевича с руками, затем я не сдержался и меня вырвало. Иван сказал:
– Ну наконец-то.
Он