– А вы точно от нумы Мемории? – она покосилась на нас с чрезмерной подозрительностью.
– Точно! – хором ответили мы.
Бюрануш покачала головой как бы одобрительно, проворчала что-то про сумасшедших магов и иже с ними, поглядела по сторонам и опустилась на прилавок, свесившись над нами.
– Тогда вам нужен Кукушкин потрох.
Между нами прокралась неловкая пауза.
– Я извиняюсь, но зачем нам потрох? – прошептала Сэйни мне на ухо, недоверчиво глядя на торговку. – И тем более кукушкин. – Еще тише она добавила: – пойдем отсюда, тут у кого-то кукушка… поехала.
– Это кличка, тупица, – шикнула на нее Уна, дружелюбно улыбаясь Бюрануш.
– А где мы можем… эм… его найти? – деловито спросила я.
Глаз Бюрануш скосился вправо, где, одинокая, покачивалась на ветру вывеска «Хмельного огра». Мы втроем синхронно повернули головы и поежились.
– Благодарим вас, миссис Бюрануш.
Сэйни присела в реверансе, и подтолкнула нас к неверному решению – так сильно ее свербил назойливый взгляд торговки. Мы заулыбались и несмелым пятном в мутных отсветах редких желторотых фонарей побрели туда, куда нас только что послали.
– Нума Мемория предупреждала меня об этом баре! – с сомнением прошептала я. – Не стоит нам туда идти.
– Но ведь ты хочешь сдать этот дурацкий экзамен! – Сэйни пихнула меня в лопатку.
– Ох, не нравится мне это все… – ныла я, – какая-то пиратская кличка… и мужик этот, с которым она беседовала, явно из этих…
– А что пираты не люди? – вдруг спросила Уна.
Мы с Сэйни уставились на нее, недоуменно округлив глаза. Уна махнула рукой и первая смело шагнула за обшарпанную дощатую дверь, всю исклеенную объявлениями о скидках и акциях.
Нет. В баре не стихло, и в нас не вперилось несчетное количество пиратских глаз. Скорее, все в нем осталось, как и было. Тоскливо и не попадая в ноты пела лютня, раздавался смех, гомон людских разговоров и звон бокалов, бархатное пиво пенилось и обливало столы, бесчисленные тени сложными закорючками облипали стены. Никто не заметил нашего появления. Уна, которая в отличие от нас почему-то не разинула рот и не натыкалась на препятствия, заприметила свободный столик, и мы прокрались к нему, диковато озираясь. Уже в этот момент я начала сильно сомневаться, что у кого-то на лбу будет написано о его принадлежности к чьим-либо потрохам…
Сэйни, к слову, быстрее, чем я, обрела себя и даже успела состроить глазки бармену – мускулистому и загорелому южанину с курчавыми черными волосами, ехидцей во взгляде и огромной золотой серьгой-кольцом в левом ухе. Благодаря этому свойству Сэйни – моментально заводить обожателей, на нашем столике довольно скоро очутилось три искрящихся каким-то едким пойлом