Он сказал это с большим выражением, но Полетика поморщился и поглядел на Татаринова:
– Как же вы это запишете? Что он такое сказал? Украдены эти деньги там или…
Татаринов вопросительно посмотрел на Пернатого, но тот ответил решительно:
– О краже я не говорил, нет! Чтобы украл поручик Миткалев – этой мысли не допускаю!
При таком ясном ответе повеселел Полетика, сказал Татаринову:
– Вот и запишите! – и кивнул головою в сторону Ливенцева: – Теперь вы, прапорщик!
Ливенцев мало приглядывался к поручику Миткалеву. Раза два он пробовал с ним разговориться, но Миткалев, пытавшийся говорить басом, занимался только тщательным вычислением того, что может произойти, если он перевезет свою жену с какими-то еще родственниками из Мелитополя в Севастополь, в котором одни продукты, правда, дешевле, другие, напротив, дороже, чем в Мелитополе, и кто тогда будет получать его земский оклад, если сюда переедет жена, и нужна ли тут, в Севастополе, жена, когда тут целые табуны девок? Не все ли равно это будет, что, например, ехать в Тулу со своим самоваром?
Поговорив с ним так, Ливенцев решил, что для страхового земского агента, очевидно, больших умственных способностей не требуется, и больше уж не пытался с ним говорить. Но он видел теперь, что обвинение Миткалева в краже или даже во временном присвоении денег арестованных – обвинение, конечно, очень серьезное, и он сказал:
– Я допускаю, что этих двенадцати рублей при сдаче караула не оказалось, но, может быть, Миткалев просто не в состоянии был припомнить и объяснить поручику Шлезингеру, что, например, один из арестованных, которому принадлежали эти небольшие деньги, был освобожден при нем и он же сам возвратил ему его деньги, почему их, вполне естественно, в столе и не оказалось. Разве не могло быть именно так? По-видимому, поручик Шлезингер обратился с запиской к подполковнику Генкелю в силу личного с ним знакомства, но я не думаю, конечно, чтобы он предвидел именно такой оборот дела, что вопрос будет обсуждаться в обществе офицеров дружины. Окажется, может быть, что он необдуманно это сделал, погорячился…
– Постойте! Вы что-то такое вполне правильно, прапорщик!.. А вдруг этот самый… как его?.. вдруг он там ошибся, а не этот… не наш поручик! – облегченно взмахнул обеими руками Полетика. – Вот именно! И сейчас мы сделаем так… командируем адъютанта на главную гауптвахту к этому самому… ну черт!.. и пусть хорошенько поищет деньги эти. Потому что если наш поручик пьян напился, то мы его за это вообще взгреем, а уж если деньги арестованных украл – это уж… это, знаете, дело совсем паскудное, и за это судить уж не мы его будем! – И он развел руками и подал бороду вперед.
– Может быть, мне по телефону поговорить, а не ездить, господин полковник? – вежливенько спросил Татаринов,