– Прости, сложно было сдержаться.
– М-да, никогда не видел такой реакции на мои песни, – продолжал шутить он.
– Не знала, что ты настолько романтичный.
Теперь настало его время краснеть. Он явно делал это не в первый раз, но видимо персонально он еще никому не пел. От того сильно смутился и спрятал глаза. Мы снова сели рядом, чтобы не служить друг другу напоминанием недавних откровений. Неспособная сопротивляться я оперлась на его плечо. И, наверное, совсем выбилась из сил, потому что не заметила, как меня сморил сон. Даже не почувствовала, как он аккуратно переложил мою голову себе на колени. Помню только ощущение тепла и заботы.
Полностью отключиться голова не смогла, и бурлящие мысли создавали сюрреалистичный сон. Двери лифта открылись, и я вышла одна, будто все это время и ехала одна. Зашла в номер, а там сидели дети. Они вскочили и начали кричать, почему я их бросила, почему забыла, почему разлюбила. Я хотела броситься к дочкам, но оказалась у той самой пропасти, что пролегла ранее между мной и мужем. Они были на его стороне. Их слезы капали на землю и на их месте вырастали голубые гортензии. Отец позвал их, и старшая силой потащила младшую по тропинке через лес на видневшуюся в дали полянку, где их ждал мужчина. Младшая еще сопротивлялась, еще кричала «мама», еще тянула руку.
Из сна меня выдернул скрип динамика. Все еще немного сонная я плохо понимала, что он говорит.
Нужно больше времени… Специалисты работают… Потерпите немного…
– Что говорят? – спросил Том, придерживая меня за плечи после резкого пробуждения.
– В основном то, что им нужно больше времени? – я зевнула.
– Тогда спи дальше, – сказал он.
– Хотелось бы, но кто же составит тебе компанию?
– Справедливо, – он не удержался от улыбки и только сейчас наконец убрал руки.
– Как долго я отсутствовала? – поинтересовалась я.
– Не больше получаса.
– По крайней мере, я сон сбила. Как думаешь, долго мы еще тут?
– Похоже, что долго.
– У тебя сеть ловит?
Том достал телефон и проверил.
– Не-а.
– Так и думала.
В современных лифтах научились оставлять в обшивке щели, так что люди всегда оставались на связи. Но в старых конструкциях, как этот, клетка Фарадея блокировала электромагнитный сигнал. Ни сообщений родным, ни звонков в службу спасения. Если все завершится хорошо, никто и не узнает, что с нами произошло. С внешним миром нас связывал только голос из громкоговорителя. От действий, которые предпринимались кем-то невидимым, зависело, сколько времени мы проведем вместе. А может, и наши жизни. Хотя эти мысли стали посещать нас намного позже.
С одной стороны, я была не против провести здесь остаток ночи, узнать Тома получше. Меня атаковали десятки вопросов о его детстве, о