У мисс Дин было несколько корреспондентов во всех частях Штатов, и теперь мое образование оказалось для меня полезным, поскольку я могла помочь своей благодетельнице отвечать на её письма. Она, обнаружив, что я образована и сообразительна, назначила меня своим секретарем, положив мне за это небольшую зарплату (из чего у меня появились карманные деньги), а также взяв на себя снабжение меня одеждой. Мне было очень комфортно жить в её доме; я никогда в жизни не был так счастлива. Не было ни косых взглядов, ни резких выговоров, ни, прежде всего, ужасных отцовских шлепков.
Со временем мисс Дин стала для меня как старшая сестра. Я тоже очень полюбила ее. Она восхищалась моим лицом и фигурой, и ей всегда нравилось видеть меня красиво одетой, поэтому она отдала мне отороченные кружевами нижние юбки, панталоны и сорочки, а также несколько своих красивых платьев, хотя сама она довольствовалась самым простым комплектом нижнего белья и всегда носила костюм квакерши, простой лиф с прямой юбкой из тусклой ткани голубого цвета.
Само собой разумеется, мисс Дин ненавидела институт рабства и была ярым членом партии аболиционистов. Она снабжала деньгами и поддерживала постоянную связь с «Друзьями» в южных штатах, которые отвечали за «подземные станции», и она сама часто принимала в свой дом сбежавших рабов обоего пола, которых содержала до тех пор, пока они не находили себе работу. Она могла открыто укрывать беглецов, потому что Пенсильвания была свободным штатом. Мне не нужно вдаваться в подробности своей жизни за два года, так как ничего особенного в то время со мной не не произошло. Я была вполне довольна и счастлива, у меня было общество молодых людей моего возраста, и много невинных развлечений. Будучи квакершей, мисс Дин, не покровительствовала общественным развлечениям, сама не предавалась им и мне не позволяла окунаться в них. Она также не одобряла танцев: но часто устраивала тихие вечеринки, и меня часто приглашали в другие такие же скромные дома. Я была популярна среди представительниц своего пола, и у меня было несколько поклонников среди молодых людей, но, поскольку мне не нравился ни один из них, я оставалась одинокой.
В то время, о котором я говорю, трения между Севером и Югом становились очень сильными, и пошли слухи о буре, которая вскоре должна была разразиться, хотя мало кто думал, что всё закончится долгой и кровопролитной гражданской войной. Ближе к концу года Север был поражен казнью, или, как мы её называли, убийством великого аболициониста Джона Брауна на Харперс-Ферри. Мисс Дин была особенно потрясена и расстроена этой новостью, поскольку она знала Джона Брауна лично и считала, что он был совершенно прав, подняв мятеж, который стоил ему жизни. Она утверждала, что любой акт, имеющий целью освобождение рабов, был оправдан, и заявила, что без колебаний сделает то же самое, если будет думать, что это будет способствовать