Нельзя сказать, что с Аделаидой просто хотели переспать, а потом бросить – вовсе нет. Из тех мужиков, с которыми она имела дело за свою жизнь, может быть, только третья часть была женатых (да и те иногда порывались уйти от своих законных супружниц к Аделаиде), а многие из всех прочих не раз предлагали Аделаиде руку и сердце. Но Аделаиде никто из них не был нужен… Никто. И представить того, что она будет жить с кем-то всегда, готовить ему обед, рожать детей и наводить «семейный уют», она не могла.
А вышеупомянутого садизма в Аделаиде было предостаточно. Она могла провести ночь в бурных ласках, а в результате не позволить овладеть собой. Был еще такой эпизод: как-то она, будучи в гостях у своей тетки в Казани, увидела афишу, извещавшую о выступлении ее знакомого скрипача (надо сказать, что Аделаида была каким-то боком вхожа в музыкальный мир – наверное, потому, что очень любила классическую музыку, это в ней было врожденным, и если бы ее жизнь сложилась как-то иначе, то, может быть, она стала бы настоящим профессиональным музыкантом).
Скрипач пригласил ее после концерта поужинать, но он был не один – оркестром, с которым он выступал, дирижировал молодой, прогремевший тогда на всю страну, победивший на конкурсе в Вене, дирижер. Поужинав в ресторане, они все втроем пошли в гостиницу, где остановились наши гастролеры (а остановились они, разумеется, в самой шикарной – центральной гостинице Казани «Татарстан», но это так, к слову). Там пьянка продолжилась. Под утро Аделаиде пришла в голову «оригинальная» мысль освежиться, и она пошла принять душ. Вслед за ней туда влез и пьяноватый знаменитый дирижер. Он стал сладострастно тереть Аделаиду мочалкой, будто он был не дирижер, а профессиональный банщик, при этом весь горя вожделением. Аделаида поворачивалась в разные стороны, подставляла все части тела, которые дирижер промыл, прямо как симфонией продирижировал – гениально.
Но в тот момент, когда он решил, что пора уже переходить к финалу, и приступил к заключительным аккордам, Аделаида ловким движением ноги пнула его под зад, и он вылетел из душа, не успев даже понять, что, собственно, произошло. Аделаида заперлась на крючок, но это было лишним, так как ошеломленный такой фантастической концовкой, наш гений даже и не пытался к ней ломиться.
Она спокойно домылась, вышла, и они все трое, так как скрипач тоже не спал, ожидая, чем закончится это представление, мирно попили кофе. Скрипач всю дорогу ухмылялся, так как знал ее стервозный и взбалмошный нрав, а дирижер, потерпевший такое, с его точки зрения, незаслуженное фиаско, хранил непроницаемое молчание. Аделаида мило попрощалась и упорхнула.
Потом, через много лет, когда скрипач стал руководителем огромного симфонического оркестра в Амстердаме, они встретились в Москве, куда скрипач приехал с концертом.
– А тебе привет от Вольдемара, – сказал он, когда концерт кончился, и они увиделись – Аделаида,