Пустослов отступил назад, закрыв язык на засов.
– Не все из нас были в боях, но оружие применять умеем, – сообщил главный.
Альтаир покрутил головой и взглянул на избы, стоящие позади северян.
– Кажется, вы не понимаете, – начал он. – Я не сомневаюсь в вашей смелости и боевой подготовке. Она важна, но в вашем случае не поможет. Это вам не волков отогнать от стада овец. И спрятаться в избушке не получится, хоть в погреб заройтесь, но оно и там откопает вас.
– В нашем случае?
– У вас много женщин и детей. Как ты их защитишь? Этим? – Альтаир взглянул на его топор для стёсывания, с лезвием, поставленным перпендикулярно к топорищу.
– Оружие у нас имеется, – твёрдо ответил Косьян.
– Да хоть таран достань, вы не спасётесь.
– Это наш дом.
– Могила.
Зависло молчание. Страх прокатился по сердцам жителей, но до конца осознать опасность они не могли. Не предвидели исхода, к которому подводила их наивность и врождённое недоверие к иноземцам.
Косьян смотрел в глаза Альтаира и не видел в них корысти, лишь просьбу.
– С чего такая забота? – спросил он.
– Если есть шанс спасти, почему же мне не использовать его?
– Добродетели? – скользкая улыбка отобразилась на лице вожака. Она символизировала неприкрытую подозрительность по отношению к мотивам Альтаира.
– Путники, идущие своим путём, – без раздумий ответил тот.
– Охотитесь на него?
– Мы просто идём.
У Косьяна возникла прорва вопросов, которые просили свободы, но он держал их взаперти.
– Откуда вам знать, что тварь нападёт?
– Много вопросов, – бросил упрёк Альтаир. – Они не решают проблему.
– Но всё же?
– Он нападёт, – уверено, зная наверняка, сообщил Альтаир. Да так, что ни у кого не возникло сомнений в грядущей атаке. Все поняли, её не может не быть. Но и этого было недостаточно для убеждения людей в серьезности, надвигающегося на них бедствия, в виде кровожадного чудовища.
– Мы не уйдём, – Косьян решил поставить точку в разговоре и пошагал к долблёнке. Его сородичи остались на месте.
– Выбираешь смерть? – окрикнул его Альтаир.
– Пусть будет так.
Из его голоса повеяло безразличием. Альтаира раздражала эта самоуверенная тупость, основывающаяся на пустоте.
– Свою жизнь ты казнишь, а что с твоими детьми?
– Вот именно, с моими! – подчеркнул Косьян.
– Дело твоё, – Альтаир подошёл к седлу и возвратил клинки в объятия ножен. – Но знай, разорвёт их не чудовище, а твоя дурость.
Вожак замахнулся, чтобы ударить по бревну, но промазал: слова достигли его рассудка и сбили координацию. В них была неприятная для него правда.
– Хочешь научить меня жизни? – озлобился он.
– Я не могу тебя ничему научить, я хочу, чтобы ты думал.
Свою позицию Косьяну нечем было кормить – его кладовая не имела